Лев Квин - Икс, Игрек, Зет

— А уроки?

— Завтра последний день. Спрашивать не будут.

— Ну иди.

Мама встала, словно ожидая чего-то.

Саня пошел к двери. Ему хотелось кинуться ей на шею, обнять, поцеловать, попросить прошения. Но что-то мешало, сковывало руки и ноги, заставляло напускать на себя недовольный, обиженный вид. Он мучился, переживал, проклиная сам себя, но никак не мог побороть это проклятое что-то.

Он быстро разделся и лег.

— Сань, а Сань! — услышал он Димкин шепот.

— Что тебе?

— Я стеклянный шарик нашел. Хочешь — дам?

— Не надо, спи.

Димка умолк. Но ненадолго.

— А ты меня лупить не будешь? За ту тетрадь.

Саня улыбнулся. Не он один переживает!

— Не буду. Спи, Димка-невидимка.

В детскую зашел папа. Не зажигая света, он на цыпочках, скрипя ботинками, подошел к Димке, укрыл его, поцеловал, постоял возле кровати, прислушиваясь. Саня поспешно закрыл глаза и стал дышать глубоко и ровно.

— Спишь? — негромко спросил папа.

Саня промолчал. Папа подошел ближе — он знал, что Саня не спит.

— Вот что, Александр. Злобин просил передать, чтобы в каникулы ты пришел помогать ему. Будут выезды на интересные съемки.

Саня буркнул в подушку.

— Приду.

— Можешь на меня дуться сколько угодно — я все равно знаю, что поступил верно. Ты получил «Каму» обманом, значит, не имеешь на нее права.

Саня молчал.

— Исправишь, загладишь вину — вернется к тебе твоя «Кама».

Папа постоял еще немного, но Саня так ничего и не сказал. Волна обиды вновь поднялась в груди. Почему он так говорит? Той «Камы» нет и не будет больше. Даже если купить новую, все равно будет уже другая, а не та.

Папа повернулся и пошел к двери. Медленно, тяжело, припадая на левую ногу — ее прострелили на войне.

— Спокойной ночи, — превозмогая обиду, едва слышно прошептал Саня ему вслед.

Папа услышал — он ждал этого.

— Спокойной ночи!

Дверь открылась, пропустив на мгновение сноп света, и закрылась вновь.

Саня долго не мог уснуть. Сначала он думал о папе, о маме, о том, что, по крайней мере, четыре, ну, три дня ни за что не будет их огорчать. Затем стал думать о странной судьбе драгоценностей Федорова. Купец добыл их, грабя и обирая угнетенных северян. А теперь эти же самые драгоценности помогут патриотам Африки бороться против угнетателей.

Разве не удивительно!

Саня вставал рано: в восемь часов начинались занятия в школе. Мама подняла его — осторожно, чтобы не разбудить Димку, — и ушла на кухню готовить завтрак. Саня сполз с закрытыми глазами с кровати на ковер. Без конца зевая, он вяло поднял руки и дрыгнул несколько раз ногами.

Теперь умываться.

— Зарядку сделал? — спросила мама, когда он появился на кухне.

— Ага.

— Что-то очень быстро. Халтуришь! Вон Дима — маленький, а мускулы какие! Он тебя скоро будет колотить без сдачи.

— Ну да!

— Вот тебе и да! Посмотри, как он обруч крутит.

— Подумаешь, обруч. Как девчонка.

Перед мамой на столе лежала толстая книга.

— Что это, мамочка?

— Одолжила у Анастасии Павловны поваренную книгу. Хочу сегодня сделать на третье песочный торт.

— Поваренная книга? Покажи!

Саня схватил книгу и посмотрел название на переплете.

— «Книга о вкусной и здоровой пище»… А говоришь — поваренная!

— Все книги о том, как готовить пищу, называются поваренными.

— A-а… Мамочка, у Анастасии Павловны такой нет: «Новейшая и полная поваренная книга»?

Мама рассмеялась.

— О, да ты у меня, оказывается, специалист! Уж не готовишься ли ты в повара?

— Ну, мама, я серьезно, а тебе все шуточки!.. Так скажи — есть?

— Нет, конечно. Это же старинная, очень редкая книга… Постой, я где-то здесь видела год издания.

Она полистала книгу.

— Вот.

«Из старых рецептов», — прочитал Саня. — «Мигдальный пирог». Возьми муки и, положивши ее на стол, сделай по середине ямку, положи туда масла кусок…»

А под рецептом было подписано: «Новейшая и полная поваренная книга», 1790 год».

Значит, такая книга действительно существует! Он верил, он ни на секунду не сомневался. Не то, что Борька! И вот, пожалуйста, — документальное подтверждение.

— Ура! — воскликнул Саня. — Ура!

— Тише! С ума сошел! Разбудишь всех… С чего ты так обрадовался?

— Просто, — спохватился Саня и, чтобы уйти от расспросов, выскочил из кухни в детскую.

Сто семьдесят лет! Книге больше, чем сто семьдесят лет. Такие книги никто не выбрасывает. Вот у папы есть старый журнал. За 1834 год — и то он бережет его, как бесценное сокровище. Сане не то что в руки взять — дыхнуть на него не дают. А когда приходят гости, особенно, если они впервые, папа обязательно вытащит журнал и покажет им, бережно касаясь пальцами пожелтевших страниц, и на лице у него такое гордое выражение, словно он сам этот журнал издавал.