Вольф Бреннеке - Эрих и школьная радиостудия

— Я не предаю друзей!

— При чем тут дружба? Речь идет о нашей радиоустановке… И что это за дружба? Пока мы с тобой в мире, ты меня не предаешь, а когда ты чувствуешь себя обиженным, ты готов меня предать; настоящий друг так не поступает. Если ты знаешь, что господин Хаане украл нашу аппаратуру, твой долг сказать об этом, не обращая внимания на дружбу. Не одного тебя обокрали, а нас всех.

— Что ж, если ты так думаешь, я скажу!

— Ничего ты не скажешь! Ты сам отлично знаешь, что это был не господин Хаане.

— Нет, он — вот увидишь. И все из-за твоей Маргот…

Петушок рассмеялся прямо ему в лицо.

— Пфф! — только и сказал он, повернулся и ушел.

Стефан с трудом сдержал себя.

— Нет, скажу! — крикнул он вслед Петушку. — А мы еще с тобой дружили… Эх ты, осел!

Он раздраженно отломил прутик от ближайшего куста и стал похлестывать им себя по ноге. Хорош парень, нечего сказать! И это был его лучший друг. Просто смешно — он, Стефан, не настоящий пионер. Ну, погоди!..

Но чем дальше раздумывал Стефан, как бы насолить Петушку, и чем больше остывал его гнев, тем неувереннее чувствовал он себя. Может, он действительно вел себя не так, как надо?.. Мальчик продолжал задумчиво вертеть прутик.

Эрих, напевая, вприпрыжку бежал домой. Подавленное состояние, вызванное словами Стефана, снова уступило место счастливому ощущению свободы. Значит, то был человек в серой шляпе! И все остальное лишь случайное совпадение! Разве его отец виноват, что оказался последним из тех, кто был в радиоузле перед кражей? Так или иначе он не имел к ней никакого отношения. Как хорошо! Ведь эта мысль все время лежала тяжким бременем у Эриха на сердце и не давала ему спать по ночам.

Мальчик приплясывал и громко напевал. Только у дверей дома он притих. Тетка терпеть не могла, когда он пел. Она не выносила даже громкого смеха. Это была скупая на слова, угрюмая женщина, много пережившая на своем веку. Потому она и стала такая суровая. А теперь она властвовала над Эрихом и отцом. Да и что тут мог поделать отец? Если б его хозяйство не вела какая-нибудь энергичная женщина, ему пришлось бы отказаться от места.

Но тетки не было дома. И пакетика с завтраком не оказалось на обычном месте в кухонном шкафу. Куда же девалась тетка? Эрих снова вышел в коридор. А-а! — в комнате слышались голоса.

Но Эрих ошибался. Там разговаривала с отцом не тетка, а какой-то посетитель, явившийся десять минут тому назад. Этот посетитель был комиссар Бергман.

— Я должен еще кое о чем спросить вас, господин Рауэ, — сказал он, входя.

— Прошу вас, всегда к вашим услугам. Садитесь, пожалуйста.

Бергман закурил папиросу, предложив закурить и Рауэ. Некоторое время они сидели друг против друга, окутанные голубыми облаками дыма, глядя куда-то в сторону; каждый пытался угадать мысли другого. «Чего он от меня хочет?» — думал Рауэ. «Что знает этот человек?» — думал Бергман.

Наконец Бергман заговорил, тщательно подбирая слова.

— Господин Рауэ, я твердо убежден: вы знаете о случившемся больше всех нас. Почему вы мне не скажете все честно и открыто и тем самым не облегчите мне работу? Вы комендант школы и, конечно, должны быть не меньше других заинтересованы в том, чтобы как можно скорее найти вора, прежде чем он успеет продать аппаратуру.

При этих словах Рауэ вздрогнул и нахмурился. У него, видимо, мелькнула какая-то неприятная мысль. Но он промолчал.

Бергман выжидал. Но, так как комендант продолжал молчать, он рассердился.

— Напрасно вы делаете вид, будто ничего не знаете, господин Рауэ. К чему же вы тогда предложили мне обыскивать дом?

— Разве вы ничего не нашли? — разочарованно спросил комендант.

— А что я должен был найти? — немедленно подхватил Бергман.

Рауэ вздрогнул.

— Я… не знаю. Я просто так говорю…

Бергман смерил его долгим взглядом.

— Кое-что я нашел, — сказал он, наконец, и обстоятельно притушил папиросу, хотя не выкурил ее и наполовину. — У вашего директора!

— Что? — вскочил Рауэ. — У директора? Не может быть! Директор — вор?

Бергман снова пристально поглядел на него.

— Это еще не доказано. Я нашел у директора одну деталь аппаратуры, в ящике его стола. Но он утверждает что ему неизвестно, как она туда попала.

— Ну, если это не доказательство…

— Для меня это еще не доказательство. Ящик не был заперт; кто угодно мог залезть в него. — Бергман тоже встал. — Например, вы, господин Рауэ!