Сулейман Велиев - Букет роз

Но Джаби не хотелось покидать компанию.

— Да разве Муса сейчас посмеет выйти на улицу? — сказал он.

Но Ибиш настоял на своем:

— Нет уж, иди-ка. Муса может послать здорового работника, и все мы угодим в западню. Понял?

Джаби нехотя отправился к дому Мусы. В одном из узких проулков Ибиш вышел навстречу каравану Мелика.

— Здравствуйте, дядя! — сказал Ибиш и, поправив папаху, громко добавил: — Сегодня вы нам заплатите за нефть, которую взяли в прошлый раз. Правда?

— Ах ты щенок! Да знаешь ли ты, что вы сотворили со мною? — Горбоносый Мелик уставился на Ибиша. — Вы, негодяи, обманули меня. Ваша проклятая нефть была с водой. Покупал нефть, а купил воду. — Мелик натянуто захохотал. — Ну, прочь с дороги, щенок. Мы в расчете.

Ибиш не сдвинулся с места. Сердце его колотилось, колени дрожали, но он сказал твердо:

— Неправду вы говорите. В нашей нефти нет ни капли воды. Она даже чище той, которую достают из скважины. — Глаза мальчика в упор смотрели на верблюжатника.

— Ну что было, то прошло, — недовольно пробурчал Мелик, удивленный смелостью мальчика. — Теперь ничего не докажешь. Только больше таких вещей не делайте. А я привез крупу из наваинской пшеницы. Такая вкусная, что пальчики оближешь. От этой крупы поправляются и быстро растут, — добавил он внушительно.

— А наша нефть как мед из белого шаны. Это не нефть, а сливки озера, — в тон ему отвечал Ибиш.

— Верно говорят, что никто не назовет свое молоко кислым. Ладно, идем, давайте свою нефть, а в следующий раз рассчитаемся, — примирительно закончил Мелик.

— Нет, так, дядя, не выйдет. В долг больше не дадим. Одними посулами сыт не будешь. Ребята очень тобою недовольны. Ты хорошо знаешь, как трудно собирать нефть на озере. Нас заставляет нужда…

— А ну-ка, уйди, сопляк, с дороги! — прикрикнул верблюжатник.

— А ты не гляди, что я маленький. Я не от себя говорю: мне ребята велели с тобой объясниться. Не смотри на меня так: все равно не боюсь.

Мелик даже руками развел в удивлении.

— Послушай, что тебе надо? Почему пристал ко мне, как пиявка?

— Скажи, когда уплатишь деньги ребятам за нефть, — наседал Ибиш.

— Уйди прочь с моих глаз! — прокричал верблюжатник.

— Ну так знай: если ты сегодня не заплатишь, то нефти не дадим, а тебя проучим…

Ибиш сделал знак, и лавина снежков обрушилась на худого и длинного как жердь Мелика. Ребята преградили путь верблюдам и ловко осыпали ударами хозяина. Обескураженный Мелик увертывался от снежков и беспомощно озирался. Опомнившись, он заорал, замахал палкой и бросился на ребятишек. Но разве мог неуклюжий Мелик справиться с целой ватагой? Его ругань утопала в хохоте и свисте, а сам он минуту спустя поскользнулся и грохнулся во весь рост. Ребята, позабыв осторожность, приблизились к врагу. Но верблюжатник с неожиданной быстротой вскочил и, сильно размахнувшись, бросил палку в толпу. Палка больно ударила Ибиша. Верблюжатник закричал:

— Эй вы, бандиты! Попомните мои слова: если я не сделаю, чтобы ваши матери заплакали, то перестану носить эту папаху.

Едва он произнес эти слова, как папаха, словно бы сама собой, сорвалась с его головы, упала на снег, а Мелик так и остался с разинутым ртом и лысой головой.

Меткий удар Ибиша послужил сигналом к новой атаке. Теперь все целили в лысую голову Мелика: уж очень это была приметная и заманчивая мишень. Джаби слышал громкий смех друзей и уголком глаза видел их жаркую схватку с Меликом. Он бросил сторожить дом Мусы и побежал к ребятам.

В проулке стояли ко всему бесстрастные и равнодушные верблюды, груженные бурдюками с нефтью. Неожиданно Джаби осенило: а что, если проколоть бурдюки? Джаби взобрался на каменистую ограду и оказался рядом с верблюдом. Он припал к нему, достал из кармана нож и быстро прорезал бурдюк. Струя нефти вырвалась из кожаного мешка и черным жирным пятном расплылась по снегу. Джаби нащупал в карманах спички и бумагу, зажег ее и бросил на бурдюк с нефтью. Пламя медленно стало охватывать бурдюк. Увидев огонь, Ибиш выбежал из толпы:

— Гаси! Гаси скорей!

Он взобрался на ограду, чтобы быть вровень с горящим бурдюком. Верблюд издал тревожный, приглушенный и жалобный крик, постоял на месте и вдруг затопал, заметался, точно огонь уже лизнул его бока. Ибиш вышел из оцепенения, судорожно сдернул с верблюда горящий бурдюк и начал забрасывать снегом. Джаби растерянно наблюдал за ним. Покончив с огнем, Ибиш оглянулся и, отирая пот, с досадою сказал:

— Ну зачем ты так? Бедный верблюд, он-то в чем виноват?