Владимир Корнев - Письмо на желтую подводную лодку [Детские истории о Тиллиме Папалексиеве]

Субтропические заросли стали еще гуще — шоссе превратилось в сплошную аллею. В одном месте зоркий глаз Тиллима заметил какие-то старые развалины — арку, груды камней — святилище забытых богов или храм древних христиан, а может быть, остатки чьего-то дворца или крепости. Какую тайну хранят эти руины? Откроют ли когда-нибудь ее людям?

А тем временем уже наступил южный вечер. Только фонари вдоль трассы и бесчисленные звезды над вновь открывшимся справа, мерцающим изумрудно-зелеными светляками бликов морем освещали путь к заветному Новому Афону. Школьников стало клонить в сон.

Неожиданно откуда-то из-под днища автобуса раздался отчетливый хлопок, а затем противный визг тормозов вывел всех из блаженного полусонного состояния.

Водитель Тарас вышел в темноту кавказского вечера посмотреть, «шо там за бесовы дела». Быстро вернувшись, он, почти не нервничая, объяснил школьникам причину остановки:

— Та с колесом там непорядок, — пустяк, а могла и авария случиться. Правое заднее железяка дурная проколола! Та вы не волнуйтеся так — у меня запаска есть, враз сменю! А только кто ж те гвоздюки на дорогу подлаживает? Уж я бы…

Тяжело вздохнув, Тарас буквально проглотил висевшее у него на кончике языка крепкое словцо (городские дети, впрочем, и так удивились непривычному для них южному говору) и поторопился к багажнику. Восьмые, едва сдерживаемые Людмилой Николаевной, тоже табуном рванулись наружу: ребятам, уставшим от долгого сидения в креслах, просто необходимо было размять ноги и руки, покуролесить — порезвиться на свежем воздухе. Воздух здесь был удивительный, точно коктейль из несчетного числа ароматов — щедрый субтропический букет, а если учесть, что к вечеру во влажном климате запахи усиливаются, этот пряный «напиток» стал еще насыщенней и ярче. В смешении незнакомых запахов Тиллим смог выделить только два: запах лаврового листа (его он хорошо знал: так пахло, когда бабушка или мама варили маринады, но здесь был не «сухой», а свежий острый аромат), и медицинский дух эвкалипта, тоже домашний (при кашле и насморке мама заставляла Тилю дышать эвкалиптовыми парами). Еще он уловил разные цветочные и хвойные запахи, но их трудно было отличить друг от друга. Зато Шурик так и сыпал экзотическими названиями из ботаники. Еще бы — в Мозамбике он и не такого нанюхался!

— Вот, Оля, обрати внимание, как благоухает магнолия! Тут еще где-то растут азалия и глициния — я чувствую… Слышишь необычный запах? Так пахнет тамариск… А вот еще мирт! Кстати, когда я жил в Африке…

«Почему ты не остался там еще на несколько лет вместе со своей Юлей, цветовод?!» — чуть не вырвалось у Тиллима. Впрочем, голова и так шла кругом от всех этих волнующих веяний. С непривычки даже заломило в висках. Он, между прочим, где-то читал, что, если оставить в комнате магнолию и лечь спать, утром можно не проснуться — при всей своей красоте этот цветок коварен и бывает убийцей.

Впечатлительному мальчику показалось, что он попал в космос: по сторонам от «икаруса» был уже сплошной мрак. Свернув с трассы и сделав буквально несколько шагов в сторону моря, откуда дул ласковый теплый бриз, или леса, можно было оказаться среди золотистых, голубоватых, даже красных звезд — сойти с земного пути на Млечный! Космическую тишину нарушал только монотонный, нескончаемый стрекот. Тиллим догадался — цикады! Что-то подобное он слышал в деревне у бабушки, когда после заката выходил на июльский луг, но там ведь были только уральские кузнечики, а здесь совсем другое: ничего не стоит представить себе, что находишься в Греции, поблизости от жилища богов — горы Олимпа или чудесного обиталища муз — Парнаса, где тоже пахнет священным миртом и не умолкают цикады…

Вдруг где-то впереди автобуса, в горных зарослях раздался пронзительный жалобный звук — там будто плакал ребенок. Плач прекратился так же неожиданно, как и возник, но все, кто его слышал, насторожились. Неспокойно стало у всех на душе от этого тревожно-завораживающего младенческого крика.

— Ой! Что же там такое может быть? — заволновалась Оля. — Откуда в лесу ребеночку взяться?

Тиллим, даже не успев подумать, каким героическим может показаться его порыв Оле, достав предусмотрительно взятый в путешествие карманный фонарик на батарейках, простодушно предложил:

— Вдруг кому-то нужна наша помощь? Идемте, посмотрим, что там стряслось! Скорее же!

— По-моему, прежде чем что-то делать, нужно хорошенько подумать, — заумничал Матусевич. — Ходить по такой темноте, да еще в незнакомой местности — опасное безрассудство… А может, просто позвоним по девять один один, и пусть разбирается Служба спасения?