Грейс Лин - Когда море стало серебряным

– И он решил вас казнить, – кивнула Ама. – Что же произошло потом?

– Я это помню как сейчас, – медленно, словно во сне, произнёс человек. – Стражники как раз собирались меня уволочь, но тут князь Тигр пробормотал себе под нос: «Он сказал, я не учусь на своих ошибках. Пффф!» – а вслед за этим приказал стражникам: «Бросьте его в темницу. Может, он мне ещё понадобится».

– Понятно, – Ама снова кивнула. – Как интересно. Прошлое повторяется.

– Прошлое? – переспросил мастер, глядя на Аму. – Вы знаете другого резчика по камню с такой же судьбой, как у меня?

– Почти, – сказала Ама. – Я знаю очень похожую историю.

– Расскажите, – попросил каменотёс.

Достиг ушей градоначальника – магистрата. авным-давно море вынесло на берег странный камень. Он был гладкий, белоснежный, величиною с ган для вина. Жители города решили, что это на счастье. Может быть даже, думали они, это подарок самого Морского Царя. И вскоре слух о камне

Этот магистрат был печально знаменит своей алчностью и жестокостью. И он был могуществен – о, ещё как могуществен! Ходили слухи, что он вхож к любимому советнику императора. К тому же сын магистрата был князем соседнего города. В результате всего этого власть магистрата была абсолютной. Свои бесконечные указы он провозглашал с грозным рычанием, за что получил прозвище «магистрат Тигр».

Когда магистрат проревел повеление доставить ему камень, слуги немедленно выполнили приказ. Заворожённый красотой камня, магистрат призвал к себе самого искусного каменотёса.

– Вырежи мне дракона, – приказал он. – Бессмертный и могущественный дракон, высеченный из такого камня, – вот достойное украшение моих палат.

Дракон! Мастер вздрогнул. Только императорскому семейству дозволялось использовать изображение дракона. Правда, сын магистрата был женат на одной из внучек императора, но такое родство не считалось достаточно близким и не давало праґва на дракона. Однако мастер прекрасно знал, что бывает с теми, кто осмеливается возражать магистрату, поэтому он поклонился и понёс камень к себе, чтобы взяться за работу.

Когда он его нёс, камень как будто ёрзал, вырывался из рук и шептал «буль-буль, буль-буль».

– Тихо ты, – шептал ему в ответ мастер. – Ты же будущий дракон.

Он приступил к работе и уже выґрезал голову – но эта голова вышла совсем не драконьей! Каменные глаза посмотрели на мастера с таким упрёком, что он выронил свои резцы.

Маленький сын, который часто ему помогал, застыл в изумлении.

– Папа, – выговорил он наконец, – этот камень не хочет быть драконом. Он хочет быть рыбой!

Мастер кивнул, и голова его поникла от печальных мыслей. Он не сможет выґрезать дракона из этого камня. Но ведь магистрат Тигр…

– Буль-буль, – опять сказал камень, и, подняв взгляд, мастер увидел молящие глаза живого существа, попавшего в ловушку.

– Бедная рыбка! – сказал сын. – Папа, она хочет на волю!

Мастер знал, что не сможет отказать камню. Он тяжко вздохнул и продолжил работу.

Через девяносто девять дней магистрат, явившись за своим драконом, обнаружил вместо него каменную рыбу. Рыба блестела, словно только что выпрыгнула из воды, каждая её чешуйка была выполнена столь искусно, что казалась прозрачной. Это был подлинный шедевр.

Но для магистрата, конечно, это не имело никакого значения. Он пришёл в ярость: ведь он велел изготовить дракона, а ему подсовывают рыбу! И он приказал казнить мастера.

В ту ночь магистрат не мог уснуть. Он всё время слышал какой-то шёпот – «буль-буль, буль-буль, буль-буль».

«Это рыба!» – понял магистрат. Наутро он приказал, чтобы ему немедля доставили каменную рыбу.

Рыбу принёс сын мастера. Зная, что держит в руках последнее произведение отца, мальчик не удержался и расплакался. Как только его солёные слёзы оросили камень, рыба начала извиваться и вырываться из рук.

– Буль-буль, – сказала она.

Рыба ожила!

– Быстро! – взревел магистрат Тигр. – Воду сюда!

Слуги вмиг принесли с кухни деревянное корыто, наполненное водой, сын мастера выпустил туда рыбу – и она поплыла.

До чего же она была прекрасна! Каждая её чешуйка переливалась всеми цветами радуги, в каждом движении было изящество. Она не плыла – она весело плясала и так радостно била по воде хвостом и плавниками, что даже самовлюблённый магистрат не удержался от улыбки. Всякий, кому посчастливилось увидеть эту рыбу, радовался сердцем, пусть хотя бы несколько мгновений.