Грейс Лин - Когда море стало серебряным

– Дети? Дедушка Сай, я послала тебя за дровами, а ты возвращаешься с детьми?

– Нам бы только найти место, где переночевать, – быстро проговорил Ишань. – А утром мы уйдём.

– Чего-чего, а места тут хватает, – с горечью сказала женщина. – Мужчин увели, теперь полно пустых кроватей. А ещё опустели конюшни, свинарники и курятники. Солдаты императора забрали всё, оставили нам только черепки, чтоб лить над ними слёзы.

– Будет тебе, Суйя, – сказал дедушка Сай. – Мы и так самые счастливые люди в деревне. А ещё два дня назад кто бы мог подумать, что несчастье обернётся счастьем?

Женщина вздохнула и вяло взмахнула рукой, приглашая их в дом. Даже в оконной бумаге, хлопавшей на ветру, было больше жизни, чем в этом её жесте. Пиньмэй и Ишань шагнули через порог. Каменные стены всё же защищали от ветра, хотя он так и рвался в окно.

– Тётушка Суйя! Дедушка Сай! – раздался голос из-за простой деревянной ширмы. – Кто там?

Пиньмэй и Ишань, не сдержав любопытства, заглянули за ширму. В кровати лежал юноша. Подойдя чуть ближе, Пиньмэй увидела, что он совсем юн – должно быть, всего на несколько лет старше Ишаня.

– Приветствую, – сказал он и поманил их к себе. Чёрные глаза ярко горели на бледном лице, обе ноги были перебинтованы, зубы сжаты, лицо искажено гримасой боли.

– Это тебя солдаты покалечили? – спросил Ишань.

– Нет, – ответил парень, – хотя легко могли бы. Я видел, как они забрали Фэн Фу, самого сильного человека в деревне. Фэн Фу метнул в солдата топор – и этот топор отскочил от зелёного солдатского рукава, будто камешек от черепашьего панциря.

Солдат в зелёном? Пиньмэй вздрогнула и посмотрела на Ишаня. Тот явно подумал о том же.

– Я знаю этого солдата, – сказал Ишань. – Он швырнул меня оземь одной рукой, как букашку.

– Вот так же он швырнул и Фэн Фу, – сказал юноша, и глаза его округлились при воспоминании. – Одной рукой. Огромного Фэн Фу! Человека, который мог задушить быка голыми руками! Но солдаты императора, должно быть, обладают какой-то особой силой. Они непобедимы.

Солдаты , подумала Пиньмэй, или только один солдат? Она сжала браслет Амы. Холодный камень был теплее её пальцев.

– Если это не солдаты, – Ишань взглядом указал на бинты, – тогда кто?

– Мой конь, – ответил юноша и рассмеялся.

– Что же в этом смешного? – спросил Ишань.

– Видишь ли, – сказал парень, – примерно месяц назад от нас сбежала лошадь – и я проклял нашу горькую участь. Но дедушка Сай сказал: «Откуда тебе знать? Может, это не несчастье, а счастье».

– И я был прав, – вставил дедушка Сай, подтаскивая к кровати стулья.

– Точно, – кивнул юноша. – Потому что через несколько недель наша кобыла вернулась – и привела с собой прекрасного жеребца. Я возликовал и готов был возблагодарить нашу счастливую участь, но дедушка Сай сказал…

– Я сказал: «Откуда тебе знать? Может, это не счастье, а несчастье», – договорил за него дедушка Сай и придвинул к кровати маленький столик.

– И он был прав! – воскликнул юноша. – Потому что несколько дней назад, когда я гарцевал на этом жеребце, он сбросил меня, и я сломал себе обе ноги. И я снова проклял свою горькую участь.

– А я снова сказал, – напомнил дедушка Сай, присаживаясь возле кровати, – «Откуда тебе знать? Может, это не несчастье, а счастье».

– И ты снова оказался прав, – заметила Суйя, принёсшая чай. Она протянула юноше его чашку, помогла приподняться в постели и по-матерински нежно погладила по голове. – Потому что пришли солдаты и стали сгонять всех мужчин. Но, увидев Сыфэня – в кровати, с переломанными ногами, – они сказали, что с него всё равно не будет толку, и оставили его в покое.

– А всех остальных они увели? – спросил Ишань.

– Всех молодых, – уточнил дедушка Сай. – Им нужны только крепкие и сильные, пригодные для тяжёлой работы. Стариков вроде меня они не брали.

– Не считая Амы, – сказала Пиньмэй тихо, однако все расслышали и обернулись к ней. Под их взглядами она совсем смутилась и еле слышно пояснила: – Он забрал мою бабушку.

Клочок оконной бумаги влетел в комнату и на миг завис в воздухе между Пиньмэй и остальными. Потом медленно опустился на пол, словно белый лепесток.

– С горы, – сказал дедушка Сай и кивнул. – Значит, ты внучка Сказительницы. Как я сразу не догадался!

Сказительница , подумала Пиньмэй. Тот солдат тоже так назвал Аму.

Она медленно провела пальцем по браслету и плотнее надела его на руку.