Юрий Вебер - Разгаданный секрет

Консультанты обратили внимание на некоторые частности, на несовершенство передачи. А идея поплавка, эта выношенная, взлелеянная мечта изобретателя, их как-то не воодушевила.

- Как же решим, товарищи? - спросил председательствующий, предлагая этим вопросом решать дело другим.

- Недоработанный вариант,-уклончиво заметил один.

- Может, рассмотреть на следующей стадии? - неопределенно вставил другой.

И консультанты решили так, как часто и решают в подобных случаях: оттянуть время. Вот если бы была настоящая модель, из металла, с настоящими чугунными притирами, тогда, возможно, вопрос стал бы по-иному. Изобретатель уже имеет опыт моделирования, в его способностях не следует сомневаться.

Семенов не почувствовал подслащенной пилюли. Он с жадностью ухватился за вскользь брошенное замечание, не подозревая, на какой путь его толкают. Модель из металла! Построить такой пробный станочек, чтобы тот мог в самом деле отделать хоть несколько плиток и показать всю истинную точность, деликатность своего существа.

Он уже не помнил тех трудностей, мучений, какие доставила ему деревянная модель, и не хотел видеть, что его ожидает с постройкой настоящего станка. Он видел только возможность осуществления своей мечты, признания своего изобретения.

Заводская помощь? Производственные средства? На это нечего было и рассчитывать. Изобретение еще не приняли, не одобрили, и кто бы взял на себя ответственность за исход рискованного эксперимента?

Семенов взял все на себя. Ну что же, если иначе нельзя, он построит станок сам, собственными силами. Нет, это не только упрямство или отчаяние. Это еще и убежденность. Копаясь над деревянной моделью, он еще раз так строго все обдумал, что будущий станок казался ему теперь яснее, ближе, чем когда бы то ни было. Надо только не пожалеть сделать последнее усилие. Он не виноват, что другие чего-то не понимают. Скрипучая деревянная модель говорила ему, что принцип его верен, что он не должен отступать. И, опьяненный этой верой, приступает он к постройке станка.

К нему пришли братья Ильины, Иван и Николай.

- А-а, болельщики! - встретил их Семенов. - Но знаете, смотреть пока нечего. Я только еще начинаю прикидывать, с какого конца взяться.

- Мы не смотреть, - коротко сказал Николай. - Если примешь, останемся, - и положил на табурет узелок, в котором звякнул рабочий инструмент.

Семенов был так растроган предложением помощи, что даже и не благодарил.

Верные товарищи! Они верили в его правоту слепо и бескорыстно.

Им не нужно было ни посулов, ни обещаний. Все было и так понятно: выгод пока что не предвидится никаких, а трудностей хоть отбавляй.

Трудности начали одолевать с первых же шагов. И проектировочное бюро, и заготовительный отдел, и производственная работа - все, что обычно в заводских условиях распределено по разным службам, между работниками различных профессий и квалификации, все это совместилось в комнате Семенова на Васильевском острове в лице трех слесарей.

Сделать станок по деревянной модели - это вовсе не значит повторить все то же самое, но только в металле. Здесь другие возможности и другие требования самого материала. Здесь другие точности, другие скорости, другие законы трения, сцепления и прочего. Здесь все надо особо взвесить и рассчитать. А Семенов даже не знал, как к некоторым расчетам подступиться. Или как изготовить фигурный вал, или шестерню нужной геометрии, когда нет для этого самого необходимого? На каждом шагу десятки всевозможных задач, непредвиденных препятствий.

Приходилось выискивать уже готовые детали, чтобы приспособить их как-нибудь к станку. Подрезать, подтачивать. Но невообразимо многое надо было делать заново. А какое же тут оборудование, в этом комнатном заводике? Тиски, пилочки, да всякий подручный инструмент.

И все же они ухитрялись что-то мастерить. Создавая станок, который должен заменить ручной труд, они сами творили его простым ручным трудом. Старый, дедовский способ. И чего это им стоило! Семенов три недели безуспешно пытался нарезать многозаходный винт. Николай Ильин уже второй месяц корпит над одной парой салазок. И все это в те часы, когда уже давно спит ночной Ленинград и когда наконец с серым рассветом стучится к ним Александра Кирилловна: «Пора и вам угомониться!»

Все беднее становилось в доме Семенова. Все скудные сбережения уже давно ухнули на станок. Все получки почти целиком проваливаются туда же, в это бездонное, непомерно разбухшее дело. Что можно было продать из дома, уже продано. От чего можно было отказаться - во всем уже себе отказано. Купить ли крайне нужную деталь или позволить что-то для новорожденного Витьки? Такие вопросы приходилось решать супругам, потихоньку притворив дверь, чтобы не услышали помощники - братья Ильины, работавшие за перегородкой.