Олег Шатков - Ни-чё себе!

В руках у Яроши прутик, глаза шальные, как у трехмесячного щенка, выпущенного из темной избы на мартовский, начинающий уже обтаивать двор. Клетчатая рубашонка мелькает среди деревьев. Я его не прерываю. До нашей цели, до горы, еще часа два ходу. «Посмотрим, — думаю, — что ты запоешь дальше».

Часа через полтора, на подходе к горе мы уже приустали. Солнце набрало высоту, расшевелились слепни. В руке у Ярошки уже не прутик, а березовая ветка, которой он время от времени охаживает себя. Яроша уже не вопит, чуть приотстал, но идет бойко. Я прислушиваюсь: поет, что-то мурлычет себе под нос. Останавливаюсь, поджидаю его и спрашиваю:

— Яроша, а зачем люди поют?

Он вскидывает на меня глаза, недоуменно смотрит некоторое время, вспоминает что-то, и на лице его появляется улыбка.

— Ох, папка, и хитрый ты!

— Ну, какая же тут хитрость. Просто я вспомнил, что… Постой! Куда же ты!

Ярошка, пиная шишку, мчится по тропинке уже далеко впереди меня. И лесная тишина снова разрывается неистовым «ля-ля».

Сегодня у ребят рыбалка. Расстелили на середине комнаты зеленый прикроватный коврик — это лодка. Разбросали на полу обрывки бумаги — это рыбы. В руках у Яроши палка от сачка, у Ромки — стержень от пирамидки. Это, конечно, удочки.

Ну, все готово. Поплыли. Мальчики долго и усердно упираются в пол своими палочками — сейчас они заменяют весла. Яроша командует: «Вправо! Влево! Прямо!» — и вдруг истошно вопит: «Ты что! Не видишь, что ли? Чуть на камень не налетели!» Слышу тоненький голосок Ромки. В нем обида и возмущение несправедливостью. Оказывается, он греб как положено, это сам Яроша не так скомандовал. Ну вот, вроде объяснились, конфликт улажен. Поплыли дальше. Снова крик — Ромка сел на борт, и лодка вот-вот перевернется, уже черпает бортом. Возражений нет, не слышу. Видимо, Ромка понял оплошность и сел как положено.

Еще несколько команд, и приплыли на глубину. Да-а, незадача. Промашка получилась — якорь забыли. Слышу бурные объяснения: кто-то забыл якорь. Выяснили — оба виноваты. Теперь надо добыть груз. Плыть обратно далеко, да и время терять. Ничего, за якорем можно и сбегать.

Из детской доносятся глухой стук, пыхтение, в общем, возня. Ясно, стараются под якорь приспособить мою двадцатикилограммовую гирю. Ну, это вам, братцы, не по зубам. Я сам ее еле подымаю. Подрасти надо. Вскоре и ребята понимают: надо подрасти. Как ни заманчива гиря, надо искать другой груз. Ликующий голос Ромки извещает: «Нашел!» Яроша находку одобряет. Бум — груз пошел на дно. По специфическому звуку определяю: под груз приспособлен объемный словарь. Хорошо, что рыбу ловят не в ванной.

Все, заякорились, рыбачат. Судя по возгласам, клев что надо.

— Гляди, какой окунь!

— А я чебака поймал!

— Ага, ничего чебачок.

— Ого! Как рвануло! Крупненький, наверное.

— Эх, сорвался.

— Растяпа!

Рыбаки оживленно обсуждают улов. Все в порядке. Вдруг Ромка радостно кричит:

— Сом! Сом! Ох и тяжелый, чуть в воду не стащил.

— Ничего себе! Ты где его поймал? — Яроша крайне изумлен.

— Да вот здесь! Закинул удочку, сижу, жду, а он как дернет!

Яроша перебивает, в голосе его слышится возмущение:

— Какой сом? Какой сом? Да здесь сомы и не водились никогда. Их здесь и быть не может. Дураку понятно. Ты сам-то видел когда на Калдах сома? Не видел. Вылезай из лодки! Видал я таких рыбаков!

— А мы не договаривались, не договаривались, что Калды, и какая рыба — не договаривались! — Чувствую, что рыбак сейчас заплачет.

— Не договаривались!? А ты посмотри, каких мы настригли рыб. Разве это может быть сомом?

— Может! Вот смотри, какой большой.

— Я такого не стриг. Это ты сам потихоньку сома себе настриг. Халтурщик! Вылезай, говорю, из лодки!

Слышу сопение, возню. Ярошка спихивает Ромку с лодки. Тот не сдается: «Сам иди! Я не халтурщик. Сам… А-а!» Конечно, обидно. Такой сом и — такая несправедливость. Взвывает Ярошка. Видимо, Ромка не остался в долгу. Деревянный стук — пошли в ход удочки. Все, пора идти, настало мое время.

Из прохладных чистых вод Калдов мы выплываем уже втроем. Ромке дано задание — причалить лодку к берегу и поставить якорь на место, Ярошке — выловить оставшуюся рыбу. Кончилась рыбалка. А как хорошо все начиналось!..