Марк Поповский - Люди среди людей

Пятидесяти пяти лет, едва достигнув пенсионного возраста, Хавкин покидает Индию. Его не привлекает ни Лондон, ни Париж. Ученый ищет убежища в провинциальном французском городишке Булонь-на-Сене. Ученый? Пожалуй, это звание больше неприложимо к высокому прямому человеку, с седой головой и удивительно молодым розовым лицом, который одиноко прогуливается вечерами по улице Гюго возле собственного маленького домика. Нет, Хавкин не бездельник, не рантье, ушедший на покой, чтобы подстригать розы в саду и стричь купоны с банковского счета. Кстати, и счет его в банке весьма невелик. Он продолжает трудиться. Но теперь его идеал - малые дела. Человек, который не раз дарил бесценные открытия человечеству вообще, желает теперь приносить пусть малую, но конкретную пользу отдельным людям. Филантропическое общество, которое ставит своей целью помогать бедным талантливым юношам, предлагает Хавкину занять пост председателя. Это не случайное предложение. Фонды общества - в непосредственном распоряжении председателя. Он сам решает, кто достоин и кто недостоин помощи, сам выписывает чеки и определяет размеры стипендий. Только человеку с безукоризненной репутацией можно поручить столь щекотливое и тонкое дело. Хавкин соглашается возглавить комитет, но с одним условием: он не будет получать за свой труд никакого вознаграждения. Общество довольно. Никто из прежних председателей не был столь добросовестен, никто не контролировал приходы и расходы общественных сумм с такой тщательностью.

Когда-то Чехов называл его в своих письмах «великим филантропом», теперь филантропия в полном смысле этого слова становится занятием доктора Хавкина.

О чем думает, что чувствует он, покинув арену жестокой, но плодотворной борьбы с болезнями ради сухой бухгалтерии? Мы не знаем.

Несколько разрозненных писем - вот все, что свидетельствует о деятельности бывшего бактериолога. Ольга Николаевна Мечникова просит Владимира Аароновича похлопотать о двух способных французских юношах, не имеющих средств получить образование. В архиве Академии наук СССР хранится ответ Хавкина: он надеется помочь молодым людям.

Другое письмо: Хавкина просят выехать в Швейцарию, чтобы проследить за успехами обучающихся там стипендиатов. Телеграмма: «Выезжаю». И так изо дня в день, в течение пятнадцати лет.

О нем не пишут, его забыли. И, кажется, бывший бактериолог доволен этим. Только однажды, в 1925 году, имя Хавкина на короткий миг вновь возникает на страницах газет. По требованию научных сотрудников власти переименовали Бомбейскую бактериологическую лабораторию в Институт Хавкина. В Булонь-на-Сене впервые за многие годы почтальон доставляет письма не только делового содержания. Коллеги-бактериологи поздравляют своего товарища, напоминают о давних совместных битвах и победах, спрашивают о планах на будущее. Старый человек берется за перо. Да, он преднамеренно оставил научную стезю. Но разве можно полностью забыть время, когда поиск, исследования, борьба за научную истину каждый день, каждую минуту заставляли его сердце учащенно биться? И он признается себе и другим: «Работе в Бомбее были отданы лучшие годы моей жизни. Я не в силах сказать, как много хорошего всплывает в моей памяти, когда я думаю об этих годах».

И еще одно воспоминание все чаще тревожит вечного путника - Россия, родина. Весной 1926 года он начинает собираться в Советский Союз. Западная пресса трубит о «варварстве большевиков». Те немногие люди, с которыми Хавкин советуется, не одобряют его замысла: шестьдесят шесть лет - не тот возраст, когда можно совершать путешествия в страну, лишенную элементарных удобств. Его не интересуют удобства. Вступив почти через сорок лет на родную землю, он записывает: «Антисемитизм в СССР преследуется законом». И еще: «Студенты обучаются в Одесском университете бесплатно. Многие получают государственные стипендии». В короткой записи радость и горечь рядом. Да, конечно, новое поколение не узнает тягот, которые перенес когда-то студент Хавкин. Но одновременно это значит, что здесь, на родине, нечего делать Хавкину - председателю филантропического общества. Его юные земляки бедны и нуждаются пока еще в очень многом, но только не в филантропии. Еще одна переоценка ценностей? Увы, поздно. И все-таки хорошо, что он побывал дома.

Старость не разрушила его. Таким же спокойным, дружелюбным и мудрым, каким я видел его в Одессе, он остался до конца. Вечный путник, проведший жизнь в дорогах, доктор Хавкин умер, как и жил, в чужом городе. Это произошло 26 октября 1930 года в Лозанне (Швейцария). Ему шел тогда семьдесят первый год.