Марк Поповский - Люди среди людей

Мы рады сообщить, что конфликт между индийским министерством и г-ном Хавкиным разрешен в форме, почетной для обеих сторон. Г-н Хавкин получил от индийского министерства письмо о том, что министр по делам Индии признает, что, несмотря на отсутствие единогласия по данному вопросу, многие ученые придерживаются благоприятного для г. Хавкина мнения о происхождении катастрофы в Малковале. Министр предлагает Хавкину работать в Индии. Г-н Хавкин ответил, что он принимает предложение. Наши читатели могут счесть слишком скудным материал, приведенный в оправдание г. Хавкина, но, к сожалению, после длительного спора почти всегда дело обстоит именно так. Оправдание никогда не может вознаградить за причиненные неприятности. Г-н Хавкин перенес это испытание с величайшим достоинством, и мы сердечно поздравляем его с решением вернуться, несмотря на неприятности, которые теперь отошли в область прошлого.

Журнал «Ланцет» 30 ноября 1907 года.

Москва

Июль 1964 года

А что было потом?

Я искал ответа в старых газетах и архивах. Я обращался с письмами к бактериологам Лондона, Бомбея, Парижа, ко всем, кто мог бы помочь мне дописать эту книгу. В душе я не верил, что кто-нибудь откликнется.

Кого может интересовать судьба давно, очень давно умершего человека? Одинокий, он не был женат и не оставил детей.

Иностранец, он равно оставался чужим для любой страны, сколько бы ни прожил в ней.

Так мне казалось. И только когда на московский адрес стали приходить конверты с советскими и иностранными штемпелями, письма от незнакомых людей с далеких материков, я понял, как грубо ошибался. За свою долгую жизнь Владимир Хавкин посеял в человеческих сердцах много добрых чувств. Теперь я - его историограф и потомок - снимаю урожай всеобщего доброжелательства…

Хранительница музея Пастера в Париже и директор Хавкинского института в Бомбее, румынский профессор-медик и профессор-физик из Франции, доктор медицины из США, одесский архивист, общественный деятель из Дели, ленинградский историк - каждый стремился, чем только мог, продвинуть мои розыски.

Итак, что же было потом?

Хавкин приехал в Бомбей незадолго до нового, 1908 года.

«Он возвратился в Индию… разочарованным человеком. Теперь он искал уединения и старался быть незаметным», - писал один из современников.

Лабораторию, которую он создал своими руками, ему не вернули. Пришлось переехать в Калькутту. Он не возражал. Он вообще больше ни с кем ни о чем не спорил, во всяком случае публично.

Похоже, что пятилетняя борьба окончательно истощила его энергию. В специальных журналах еще появляются время от времени его статьи. Но это было только подведением итогов. Ничего нового. Исчерпаны научные идеи? Доктор Хавкин ничего больше не может дать теории и практике медицины? Скорее, не хочет. Он действительно разочарован, и на этот раз не только в британской колониальной администрации. Он мысленно переоценивает все то, что считал для себя в жизни ценным.

И точно так же, как двадцатидвухлетний одесский студент Хавкин утерял веру в террор народовольцев как средство, которое может обновить жизнь русского общества, так в пятьдесят лет бактериолог Индийского правительства приходит к выводу: наука тоже не панацея от всех бед. Она не развязывает главных, самых мучительных узлов человеческого бытия, она не делает людей счастливыми. А раз так - стоит ли убивать время и силы во имя научного поиска?

Кто знает, может быть, давние коллеги и друзья - Росс, Симпсон, Мечников, Ру - смогли бы личным примером оградить собрата по науке от мрачных и не совсем верных выводов, но Хавкин с каждым годом все больше отдаляется от их общества.

Все реже видят его на медицинских съездах и конгрессах, все менее охотно встречается он даже с самыми близкими из европейских коллег.

А жизнь между тем идет своим чередом. Привитые от чумы и холеры в одной только Индии исчисляются уже миллионами. Метод вакцинирования против чумы описан в учебниках как классический. Возникает даже термин: хавкинизация. Чума отступает. В далекое прошлое отошли бунты против вакцины. Зато все чаще то в одном, то в другом районе Индии вспыхивает недовольство по поводу того, что препарат Хавкина производят в недостаточном количестве. Но имя самого творца вакцины звучит все реже и тише. Он отказывается давать интервью журналистам, не отвечает составителям энциклопедий, которые просят его написать автобиографию.