Елена Липатова - Миллион за теорему! [litres]

И тем не менее первый день в матшколе оказался непростым.

Бекки специально пришла в класс со звонком, прошмыгнула к свободному месту и сделала вид, что её очень интересует таблица логарифмов на стене. Затылком она чувствовала, что на неё смотрят, и не просто смотрят – разглядывают.

А тут ещё эти пунцовые щёки!

Она не отрывала глаз от таблицы, словно поклялась выучить её наизусть.

– Приве-е-ет, брати-ишка! – услышала она знакомый голос. – Логарифмы изучаешь? Плюнь, пустое это!

И сразу стало легче. А тут ещё и Берринг (то есть профессор Берринг) обрушил на класс лавину уравнений, и голова заработала в привычном режиме. В конце урока разбирали вопросы из финала. Когда дошла очередь до десятого задания (упростить то коварное выражение), у доски разразилась баталия. Предложения – одно невероятнее другого! – сыпались в изобилии, но все они заводили в тупик. Бекки оглянулась на Карла, и тот подмигнул ей, как сообщнице.

Прошло две недели, и к её новому имени привыкли и даже перестали спотыкаться на глагольных окончаниях. Сложнее оказалось принять её явные успехи на уроках. Если бы она скромно внимала дебатам у доски, путалась в вычислениях и не замечала чужих ошибок, то есть вела себя так, как положено «представительнице слабого пола», к ней отнеслись бы теплее.

Только признанные лидеры Карл и Мартин приняли её на равных. Когда она указала Карлу на ошибку, тот деловито проверил вычисления, кивком поблагодарил и внёс нужные исправления. А однажды сам Мартин Краммер предложил вместе подумать над одной сложной задачей.

А ещё Мартин неожиданно собрал математическую сборную и объявил о коррективах в дуэльном кодексе. Когда Бекки услышала, о чём он собирается говорить, ей стало не по себе. Значит, теперь, раз она «бар-рышня», ей нельзя участвовать в дуэлях?!

Оказалось, что наоборот. Несмотря на глухой ропот, Мартин зачитал дополнительную статью кодекса, в которой подчёркивалось, что отказ от дуэли под предлогом «рыцарства» приравнивается к трусости.

– Между прочим, – добавил он в конце своей недлинной речи, – не забывайте, что если бы не Бекки, вместо меня вашим капитаном был бы сейчас Леон. Помните пари? «Если найдётся такая девчонка…» Как видите, такая девчонка нашлась.

…Программа матшколы оказалась напряжённой, к тому же Бекки не привыкла заниматься по чьей-то указке. А тут на неё обрушили горы заданий, и все – срочные! Однажды на геометрии преподаватель увлёкся и сказал, что срок сдачи очередной работы истекает в четверг.

– Как в четверг?! – перепугался Тринадцатилетка, которого вместе с Бекки зачислили в выпускной класс. – Четверг был вчера ! А сегодня у нас пятница…

Но ко всему можно привыкнуть, и Бекки втянулась в бешеный ритм школы. Ей нравилась жизнь, напоминающая скачки по пересечённой местности. А ещё ей нравилось, что к ученикам тут относились без снисхождения, и высокая планка (вернее, отсутствие планки!) превращало уроки в приключения. Как-то раз Берринг предложил им одно из тех заданий, которые Бекки на полуфинале даже не попыталась решить. Сейчас, без песочных часов, отмеряющих секунды, она разглядела, что это всё-таки не «высшая математика». Незнакомые термины и обозначения Берринг заменил привычными, и решение смутно наметилось. Но и в спокойной обстановке, в закутке за занавеской у Вилли с Маритой, она провозилась полтора часа.

Вообще-то ей выделили целую комнату в общежитии. Перед тем как уехать в Горные Выселки, Гриффин заказал для неё новую мебель: кровать, стол, два стула и кресло. Комната была маленькая, с узким длинным окном, выходящим во двор. Напротив рос огромный раскидистый клён, и в комнате было темно. А ещё за стенкой справа вечно что-то гремело, слева бубнило, сверху топало, снизу орало!..

На третий день она по привычке свернула на Торговую и опомнилась только на мосту, от которого начинался Кривошеев переулок.

Ах, как обрадовалась Марита! Заохала, запричитала – в том духе, какая Бекки стала бледненькая, в чём душа!.. И где это видано, чтобы девочка, девушка из приличной семьи путалась с этими, прости меня, Господи, пифагорами!

– Ну, рассказывай! – сказала она, поставив перед Бекки тарелку с ещё не остывшим супом с лапшой. – Да ты хлеб-то кусай, не бойся! В этой твоей академии тебя и покормить некому!

– А что рассказывать? Ну, занимаемся. Задачки решаем, уравнения…

– Ишь ты! – удивился Вилли. – Ты как? Справляешься?

– Угу…

Марита досадливо махнула на мужа рукой.