Елена Хаецкая: Прозаические лэ [сборник litres]

© Елена Хаецкая, 2021

© ИД «Городец», 2021

Елена Хаецкая – российская писательница и переводчик фантастических и исторических произведений. Родилась в Ленинграде. В литературе дебютировала романом «Меч и Радуга» (1993). Награждена премиями «Странник», «Бронзовая улитка», «Большой Зилант», «Меч Руматы», «Басткон», «Филигрань» и многими другими.

Наступил уже день Пятидесятницы, и рыцари, кто смог, съехались в Камелот к королевскому двору. Сияли драконы и вепри, грозили львы и единороги, и рыбы дивились на происходящее с гербовых щитов. Не прибыло всего несколько славных рыцарей, и обо всех король справился поименно: Тристрам по срочной надобности находился в Уэльсе, Ламорак улаживал какие-то дела в Каэрлеоне, ну и еще отсутствовал Юбер де Куртуа, любимец прекрасных дам; насчет него сведения ходили противоречивые.

Король, в белоснежных одеждах, широкоплечий, восседал на кресле с высокой спинкой, и круглый хлеб возлежал на серебряном блюде перед ним; почти все места за Круглым Столом заняты – как и положено в Троицын день, изобилие благ переливается через край. Самое время вносить запеченного фазана.

Вот уж прибыл на огромном подносе фазан в переливающихся перьях, и запела звучная лютня, и акробат, с лицом таким красным, словно его только что вытащили из печи, начал бросать цветные шарики, стоя вниз головой, и согласно загудели голоса пирующих… Все это наполнило сердце короля таким всеобъемлющим покоем, какого не ведал он и в детские свои годы.

– Сейчас самое время для какого-нибудь приключения, – говорит король. – Потому что для полноты счастья необходимо нечто сверх счастья, – нечто такое, что осмелится нарушить совершенство и пошатнуть гармонию. Это как зеркальное озеро: оно прекрасно, оставаясь неподвижным, но втрое прекраснее – если бросить в него камень и смотреть, как на разбегающихся кругах одна за другой начинают раскачиваться лилии.

– Все это слишком сложно, дядя, – заметил Гавейн, поглядывая, однако, не на короля, а на фазана.

И тут раздался громкий звук, словно лаяли охотничьи собаки или рычала утроба диковинного зверя, чья шкура вместо пятен вся испещрена глазами, – и в зал вошла дама.

Шум издавали ее одежды, многослойные и широкие. При каждом шаге она взбивала юбки и взмахивала рукавами, а рукава у нее свисали до самого пола и были оторочены каким-то особенным жестким мехом, который трещал от любого движения. И когда все присмотрелись внимательнее, то увидели, что это не мягкий мех, а иглы, наподобие ежиных.

Представ перед королем, дама низко склонилась и опустила голову.

– Что привело вас ко мне, прекрасная дама? – спросил король учтиво и ласково.

А она подняла голову и ответила:

– Я хотела бы получить при вашем дворе должность виночерпия.

– Быть виночерпием непросто, – подал голос сенешаль Кей. – Да и занятие это неподходящее для дамы.

– И все-таки я прошу о такой милости, – настаивала дама.

Тут акробат медленно опустил ноги на землю и принял положение, положенное человеку от Бога, то есть головой вверх, а ногами вниз, и так утвердился в своем углу; лютнист прервал игру. Слуги же держали фазана на поднятых руках, и руки их начали подрагивать от напряжения. Ничего им так ни хотелось, как водрузить наконец фазана на стол и дать себе немного отдыха.

Король, к их облегчению, сказал:

– В таком случае, можно со спокойной душой начинать пир. Мы ждали только какого-нибудь приключения или известия о приключении, чтобы хотя бы маленький камень нарушил зеркальную гладь нашего пруда.

И дал знак слугам поставить фазана посреди стола.

Они так и поступили и поскорее удалились, а дама в ее многослойных одеяниях осталась наедине с тяжелыми кувшинами вина и необъятными кубками, которые надлежало наполнить с неустанной тщательностью.

Видя, что она медлит, король с улыбкой спросил:

– Что с вами, прекрасная дама? Может быть, должность виночерпия для вас непосильна? Еще не поздно отказаться без всякого ущерба для вашей чести.

– Я сама вижу, что должность эта трудная и работа моя будет сопряжена со многими опасностями, – отозвалась дама. – Поэтому прошу назначить мне помощника и телохранителя, притом такого, который был бы самым славным из всех рыцарей.