Валерий Роньшин - Как Наталья Николаевна съела поэта Пушкина и другие ужасные истории

«Надо прыгать!» — приняла решение Таракашкина. И — прыгнула. Да так удачно, что угодила прямехонько в щель между двумя паркетинами. Ура-а-а!.. Здесь-то уж бабулька не достанет ее ни тапкой, ни мухобойкой.

И тут вдруг — ХРРРЯСЬ!.. — что-то блестящее воткнулось рядом с Таракашкиной. И еще раз — ХРРРЯСЬ!..

— Ну, сейчас ты у меня попляшешь, милок, — грохотала бабушка, тыкая в щель острием ножниц.

Машке ничего другого не оставалось, как опять спасаться бегством. Она выскочила из щели и помчалась, не разбирая дороги. Примчалась на кухню и юркнула между мойкой и посудным столом.

Наконец-то можно было отдышаться.

Только теперь, — оказавшись в «шкуре» Таракашкиной, — Промокашкина ощутила всю несправедливость отношения людей к тараканам. К этим, в сущности, безобидным существам. Они ведь не сосут у людей кровь, как наглые комары; и не лезут людям буквально в рот, как назойливые мухи… Нет, тараканчики вообще стараются не попадаться на людские глаза. И вот ведь какая подлая человеческая натура: заметив таракана, человек, не раздумывая — БАМ! — его тапкой или еще чем-нибудь, что по́д руку подвернется. «Вот гады!» — подумала Таракашкина про людей, забыв на секундочку, что и она сама была недавно человеком.

А сон между тем продолжал продолжаться. «Да и сон ли это?..» — уже начинала сомневаться Машка, поводя усиками туда-сюда.

И тут левый Машкин усик нащупал капельку сметаны. У Машки вновь черные слюнки потекли. Она тотчас набросилась на эту капельку, но… любимая сметанка показалась вдруг противной-препротивной. Зато заплесневелая крошка от вареного горошка, валявшаяся здесь же, Таракашкиной очень даже понравилась. Получилась, что у Машки, ко всему прочему, еще и вкусовые ощущения изменились.

«Нет, это все же не сон, — сделала печальный вывод Промокашкина. — Я действительно превратилась в Таракашкину. А раз так, то прощайте любимые оладушки. И любимые подружки тоже прощайте. Прощай, смартфон. Прощай, бассейн… И здравствуй, новая жизнь. Тараканья. Под кухонной мойкой. В обществе других тараканов». Скоро Таракашкина вырастет (если ее до этого бабушка или мама с папой по стенке не размажут), выйдет замуж за какого-нибудь Таракана Таракановича, у нее народятся детки-тараканчики, и…

Машка не успел дорисовать столь мрачную для себя картину.

— Вот ты куда залез, усатый! — вновь раздался громоподобный бабушкин голос. А вслед за этим послышалось шипение: ПШШШ…

Газовая атака! — в ужасе поняла Таракашкина. И не ошиблась. Бабушка применила против внучки газовое оружие — баллончик для травли тараканов.

Вобрав в себя побольше воздуха, Машка помчалась куда глаза глядят, точнее — куда усики щупают. Таракашкина ясно сознавала, что стоит ей сейчас хоть разок вздохнуть — и она, перекувырнулась на спинку, задергает всеми своими лапками в предсмертной агонии.

Мчалась Таракашкина, мчалась и примчалась в туалет. Из сливного бачка в унитаз текла тоненькая струйка воды. Таракашкина спустилась на самое дно унитаза и стала жадно пить… пить… пить… Потеряв всякую бдительность.

А бдительности ей как раз терять-то и не следовало. Потому что над унитазом нависла бабушка-небоскреб.

— Теперь тебе, паршивец, точно конец! — торжествующе прогремела она.

Таракашкина тык-мык, а куда бежать? Из унитаза так просто не убежишь.

Бабушкина ручища уже тянулась к спусковой кнопке.

— Бабу-у-ленька-а, не на-а-до!!! — завопила Машка что есть мочи. Но вместо воплей раздалось лишь едва слышное цвирканье: цвирк… цвирк… цвирк…

Бабушка спустила воду, и тотчас же на Таракашкину обрушился водопад похлеще Ниагарского, смыв Машку в темную бездну канализации.

И что уж там стало с Таракашкиной в канализации — решайте сами, мои маленькие читатели и читательницы. А заодно уж и выберите: во сне все это случилось с Промакашкиной или наяву?.. Таким образом, каждый из вас сможет закончить эту страшилку так, как ему больше нравится.

Жили-были мальчик и девочка; потом они подросли и стали юношей и девушкой; затем они еще чуть-чуть подросли и — тили-тили тесто — стали женихом и невестой; а вскоре после этого они поженились и превратились в мужа и жену. Ну а вслед за этим жена сходила в роддом и принесла оттуда ма-а-аленьку такую девочку. Так что муж с женой вдобавок еще сделались и папой с мамой.

— Утю-тю-тю-тю-тю-тю, — сказал папа своей дочурке, покрутив у нее под носом своим указательным пальцем.

А дочка — АМ! — и укусила его за палец.