Михаил Коршунов - Девять возвращений [Повести и рассказы]

Но Светлана должна быть сильной. Об этом просил Володя. Она врач, лечащий врач девочки, и ей нельзя быть не сильной.

Во-первых, надо позвонить к Володе в часть, посоветоваться с полковником, командиром части. Володя много говорил о полковнике хорошего. Во-вторых, записать в историю болезни консультацию профессора. В-третьих, заказать для девочки дополнительное количество антибиотиков.

Светлана подошла к телефону и позвонила на аэродром.

— Полковник в ангаре, — ответил дежурный. — Что передать? Кто звонил?

— Передайте, что звонила доктор Карелина. Пожалуйста, это срочно. Не забудьте.

— Что вы! У нас не забывают. Назовите номер телефона, и полковник вам позвонит.

Светлана назвала номер, положила трубку и пошла работать. Успокоилась. Заставила себя успокоиться: ее ждут больные дети.

Вскоре Светлану позвали к телефону.

— Слушаю. Да, я Карелина. Здравствуйте, товарищ полковник. Я лечу дочку майора Тареева.

— Как же, как же, Светлана Юрьевна.

«Светлана Юрьевна»! Откуда ему известно? Наверное, Володя сказал.

— Что девочка? Как она?

— Состояние резко ухудшилось.

— Та-ак. — Полковник помолчал. — В чем и какая потребуется помощь?

— Помощь… Я не знаю. Нельзя ли вызвать майора Тареева? Жизнь девочки под угрозой.

— Под угрозой?!

— Да.

Полковник опять помолчал.

— Тареева отзову. Но в Москву он попадет не раньше, чем через несколько дней. Скорее — невозможно.

— Хорошо, товарищ полковник. Спасибо вам. До свидания!

— До свидания, доктор!

Борьба продолжалась.

Светлана через каждые три часа делала уколы антибиотиков. Давала кислород. Сердечные средства.

Девочка теряла сознание. Бредила. Звала отца. Говорила о море. О белых птицах.

Светлана сидела у постели девочки, держала в руках ее руку.

Ночью подойдет дежурная сестра, скажет:

— Светлана Юрьевна, идите прилягте. Я посижу.

— Ничего, я не устала.

— Ну что там — ничего! Идите. Если понадобится, я покличу.

— Только вы уж пожалуйста.

— Ну-ну. Не беспокойтесь.

Светлана ложилась отдохнуть в коридоре на кушетку. Лежала, и все казалось, что девочка зовет, что у нее опять слабеет сердце и надо опять делать укол камфары или кофеина.

Не спасти уже девочку. Нет, не спасти.

Профессор, когда подходит к ней, хмурится, трогает лоб и считает пульс. Ну зачем он так хмурится?

В коридоре темно. Сонно дышат в палатах дети. Булькает, переливается в батареях вода. Огни автомобильных фар изредка скользят по потолку и стенам.

Светлана слушает тревожные короткие удары сердца и зовет, зовет Володю…

Из бокса доносится звон стекла. Шприц!

Светлана вскакивает и бежит к девочке.

— Что? Что случилось?

— Ничего не случилось.

— Мне показалось, вы готовите шприц.

— Я давала девочке пить.

В боксе слабый свет от настольной лампы под глубоким абажуром. У девочки глаза открыты. Строгие, красивые глаза Кальмы.

— Папа, — шепчет девочка. Она сейчас в сознании. — Доктор, где папа?

— Папа уже летит в Москву.

— Летит на самолете, — говорит девочка. — Папа у меня храбрый. Пусть мороз, а он прилетит ко мне. Да, доктор?

— Да. Он храбрый. Он прилетит, пусть мороз.

— А вы знаете, кто стучит за окном?

— Кто?

— Мороз. Ему скучно ночью. Он сядет на крышу и приколачивает ледяными гвоздями сосульки. Холодно. Я боюсь холода.

Светлана понимает — опять легкий бред.

— Это Снеговик со своей дочкой Снежинкой тебя проведать приходит. Снежинка ласковая, веселая, в бобровом капоре, в тулупчике на жемчужных пуговках, в шубенных рукавичках. Помнишь книжку про нее?

— Да, — говорит девочка и закрывает глаза. Она устала.

Слышно, как по коридору проходит нянечка в мягких, войлочных туфлях. Где-то вдалеке скрипнет дверь или донесется приглушенный свист — это из баллона набирают кислород в резиновую подушку. И вновь тишина.

Тишина в боксе. Тишина в клинике. Тишина за ночным морозным окном.

Девочка открывает глаза:

— Доктор, поговорите о чем-нибудь со мной.

— О чем же поговорить?

— Расскажите про какую-нибудь книжку. Я люблю слушать про книги.

— Хорошо. Я расскажу тебе про одну книжку. У самого моря, в большом городе, заболела девочка. Посмотрели ее доктора и сказали, что девочку можно скоро вылечить, если в городе наступит тишина. Девочка должна уснуть. И вот на время замолк большой город: перестали гудеть паровозы и пароходы, фабрики и заводы, перестали кричать ласточки, шелестеть на деревьях листья, и даже смирилось море. Наступила тишина. И девочка уснула. А город не спал, волновался. Не спали доктора, ласточки, деревья, море. Ждали, чтобы девочка проснулась — здоровая и веселая.