Георгий Юдин - Птица Сирин и всадник на белом коне

А молодежь только того и ждала, когда старшие уйдут. Поскидали одежду и с хохотом в речку — бултых! Плещутся, озоруют, визжат, вылезать не торопятся. Вода-то в эту ночь особая, живительная, в ней солнышко купалось.

Девушки в воде еще краше стали, кувшинками расцвели.

А где же Марьюшка?

Все из воды вышли, а ее нет. Тревога Егория взяла. Не утонула ли? Поспрашивал, говорят, видели, в лес пошла.

Бросился Егорий за ней. Мало ли чего в лесу в такую темень случиться может! Бежит, по сторонам поглядывает. Нет Марьюшки! Тишина вокруг зловещая, словно затаился лес.

Вдруг черный сыч над головой как ухнет, как захохочет — и лес ожил. Ветра нет, а листья зашевелились, ветки заскрипели, деревья закачались, с места сдвинулись и на Егория пошли! Холодом Егория охватило, страх все позвоночки пересчитал.

Вспомнил, сказывала бабушка, что в ночь на Купалу чудеса всякие случаются. Не верил, а гляди — так оно и есть! Чудится, будто лапы мохнатые из-за деревьев к нему потянулись, длинные, когтями вот-вот за горло схватят. Бормотание какое-то, говор слышен, огоньки бледные в темноте звериными глазами мерцают.

Споткнулся Егорка о скользкий корень, а может, тот корень сам его за ногу зацепил, и со всей моченьки в кусты затрещал. И тут впереди кто-то как вскрикнет, и все смолкло разом. Вроде Марьюшкин голос.

Куда страх у Егория делся!

Бросился, не разбирая дороги, к тому месту. Сердце колотится, сучья по глазам хлещут, лицо в кровь царапают — успеть бы!

На лунную поляну выскочил, а там Марьюшка бездыханная лежит, папоротник в руке держит. Подкосились у Егория ноги, на колени упал, голову ей на грудь уронил. Только слышит, бьется сердце-то, жива Марьюшка!

Волосы с лица ее отвел и ахнул. Вроде бы встречал каждый день и не замечал в ней ничего такого. А тут будто впервые увидел, до чего хороша! То ли ночь волшебная Марьюшку краше сделала, то ли Егорию глаза новые подарила.

Не удержался Егорий — да разве тут удержишься? — да и поцеловал ее в горячие губы. Дрогнули у Марьюшки ресницы, открыла глаза широко.

— Ох, Егорка! Напугал как! Ты зачем здесь?

— А ты?

— Цветок волшебный искала. Нарассказывал мне дед, что, мол, расцветает в купальскую ночь цветок папоротника, один во всем лесу. Кто его сыщет, тому он место укажет, где сокровища несметные сокрыты. Их бесы на просушку из-под земли поднимают, а сами вокруг стоят, караулят. Ты, мол, подходи, не бойся. Кинь в них цветок-то, они и замрут, как истуканы. Тогда клади золото в подол, сколько дотащишь, да только слушай, как затрещит в лесу, захрапит — это, значит, огненный конь по лесу мчит, тебя топтать хочет. Бросайся тогда наземь и не шевелись. Как бы близко он от тебя на дыбки ни встал, как бы огнем ни палил, не открывай глаз. Он устанет и уйдет, а золото твое будет.

— Зачем тебе столько золота?

— Да не за золотом я шла, а на чудо посмотреть. Неужто бывает такое? Ну, иду, значит, ни жива ни мертва, жутко одной-то, но цветок ищу. Вдруг сзади кто-то как ухнет и давай ко мне по кустам продираться! Ну, думаю, еще и цветка не нашла, а уж конь огненный на меня несется! Вот и повалилась на землю от страха… Чего смеешься-то?

А Егорий хохочет, по траве катается:

— Ой, не могу! Да ведь это я к тебе через кусты продирался! Ой, умру, ой, не выживу!

Насилу успокоился, сел, слезы утер:

— Так и не нашла, значит, цветка-то?

— Нет…

— А я нашел.

— Да ну?! Покажи!

— А закрой глаза.

Закрыла она глаза, а Егорий поднял с земли Марьюшкино зеркальце, к лицу ее поднес.

— Гляди! Вот он, мой цветок!

Ахнула Марьюшка, спрятала лицо в ладонях и заплакала. Ну, что ты будешь с ней делать?!

Словно волна горячая всю душу Егория окатила. Обнял он ее ласково.

— Что ж плачешь? Или не люб я тебе?

— Да люб, давно люб! От радости плачу. Ведь ты с утра до ночи только на краски свои любуешься, а меня и не замечаешь вовсе!

— Нет, Марьюшка. Меня краски эти красоту понимать научили, тебя разглядеть помогли. Пойдешь ли за меня?

— Позови только, все брошу, уйду с тобой. Да боюсь, дед заупрямится. Он все богатых женихов высматривает.

— А мы к нему бабушку Акулину свахой пошлем. Она с ним быстро совладает.