Галина Галахова - Поющий тростник

– Мы такое не проходили! – сопротивлялась Наташа, но бабушка Настя грозилась лишить ее поддержки и говорила:

– Знай пиши, Наталья, я тебе плохого не посоветую.

Каждый раз бабушка Настя с волнением ожидала отметок за свое творчество и, получив очередную двойку, волновалась:

– Не может быть, чтобы все неправильно, я так старалась!

Наташа успокаивала ее:

– Может, в другой раз повезет.

Но никакого везения не было. Анна Дмитриевна, в свою очередь, удивлялась странному набору цифр, которые Наташа таскала в школу. Ее ответы в классе тоже страдали ошибками, но все же были ближе к истине, чем домашние задания.

Она снова оставляла Наташу после уроков, снова объясняла ей порядок действий.

Однажды она сказала:

– Если ты решишь мне правильно вот этот столбик, то я тебе сообщу что-то интересное.

Что должно было быть этим интересным, Анна Дмитриевна и сама пока не знала.

Наташа, замерев от волнения, смотрела на немые враждебные цифры и не знала, что с ними делать. Анна Дмитриевна занялась проверкой тетрадей, ломая голову – что же придумать, ничего такого ей в голову не приходило, и она даже подумала, что хорошо бы Наташа решила и сейчас неправильно. Но Наташа, напрягая память, заставила себя сосредоточиться и решила накоиец-то правильно свой первый пример. Правда, она еще этого не знала и поэтому спокойно продолжала решать дальше и все примеры решила правильно, потому что они были легкими.

Когда Анна Дмитриевна посмотрела к ней в тетрадку и увидела наконец-то правильные ответы, она почувствовала себя счастливой, как никогда, и сразу же придумала, чем наградить Наташу, – взять ее с собой в цирк! У нее уже были билеты для сыновей. "Старший не пойдет, не беда", – подумала она.

Когда Наташа узнала, что правильно решила примеры, она попросила Анну Дмитриевну задать ей еще что-нибудь и целый вечер решала примеры и была не менее счастлива, чем учительница, а про награду даже забыла. Чувствовала себя так, как будто ее вдруг почистили, обновили, ликвидировали непонятным ей образом неисправность ее механизма.

– Молодец, умница! – сказала Анна Дмитриевна и погладила ее по голове. – Собирайся, завтра пойдем в цирк!

– В цирк? – спросила Наташа. – А что это такое?

Анна Дмитриевна, радостно улыбаясь, рассказала ей про цирк, и Наташа помчалась домой, полетела домой и, ворвавшись домой как ветер, рассказала бабушке Насте и про порядок действий и про цирк.

– Я теперь сама буду арифметику делать! Я отменила свое затемнение, теперь в голове у меня светло, как днем!

Бабушка Настя обиделась и проворчала:

– Революционерка ты, Наталья, и учительница твоя – революционерка!

И ушла в свою комнату, и закрылась на защелку, и гоняла косточки на счетах, и поминала во время своей важной работы Артема и Васю, ушедших на фронт из десятого класса…

Вспоминая свое детство и сравнивая себя со своими учениками, Наталья Савельевна обнаружила сходство между собой и Саней. Сколько сил потеряла Анна Дмитриевна, чтобы вразумить ее! Учительница могла бы вычеркнуть ее из своего класса, могла оставить на второй год, но не сделала этого, потому что ее отличала замечательная личная заинтересованность в жизни своих учениц. И эта заинтересованность не покидала ее до конца дней, пока она не ушла навсегда сама, удостоверившись, что это ее свойство вместе с любовью к детям восприняла от нее Наташа Вишнякова.

Думая дальше о себе и о своих учениках, Наталья Савельевна заметила также сходство между собой и Федей Гончаровым. Она тоже славилась в школе как отчаянная забияка и задира, и у нее тоже было прозвище, а звали ее Дистрофиком – по причине большого истощения и даже прозрачности.

Продолжая аналогию, она узнавала себя и в Маше Соколовой. Она тоже не могла равнодушно пройти ни мимо воробьев, ни мимо дворовых кошек, которые после войны снова замяукали в ленинградских дворах. Однажды Наташа собрала около десятка кошек, и повела их с собой в школу, и довела до класса, держа в руке одну заветную корюшку. Ну и шуму было в школе! Были сорваны все уроки, а Наташа отправилась домой с грозной запиской от самого директора.

Перебирая в памяти нынешних своих первоклассников, она поразилась тому, как все повторяется в жизни и как это повторение выглядит новым и неизвестным для новых людей. Чувствуя родство со своими первоклассниками, она видела и то, что отличает их, сегодняшних детей, от детей войны.

Неожиданная волна страха за них накатила на нее, когда она подумала о войне, и так же неожиданно ее посетила мысль: "Если вывели в люди меня, самую трудную в то время, то сейчас для меня не должно быть препятствий, чтобы вернуть долг. Те трудности, что я испытываю сейчас, не идут ни в какое сравнение с теми, что испытывала Анна Дмитриевна со мной".