Галина Галахова - Поющий тростник

Наталья Савельевна не могла на него нарадоваться – так смирно он сидел, и внимательно ее слушал, и время от времени поднимал на нее глаза (как раз когда надо было перевернуть страницу, где его ждали еще не вырезанные картинки).

– Иванов! – однажды вызвала его Наталья Савельевна и велела повторить стихотворение, которое весь класс дружно учил хором.

Саня не ответил и, углубленный в работу, даже головы не поднял.

Наталья Савельевна подошла к его парте и увидела, чем он занят. Она отобрала у него ножницы и, когда он склонил голову, заметила кусок ваты, торчащий из уха.

– На уроках надо слушать меня, Саня Иванов! Саня смотрел на Наталью Савельевну отсутствующим взглядом, и она, не чувствуя с ним контакта, спросила:

– Ты слышишь меня?

Саня замотал головой, что не слышит.

– У тебя уши болят? Саня вынул вату и сказал:

– Вот теперь слышу. Скажите что-нибудь!

– Ты зачем вату в уши положил?

– Чтобы вы мне не мешали, а то я спать хотел от вашего голоса, – ответил Саня.

Наталья Савельевна еще раз объяснила ему, что он должен делать на уроках, и Саня без устали стал смотреть на учительницу, героически борясь с дремотой.

Через неделю он привык вести себя как полагается, но по-прежнему не понимал, о чем это Наталья Савельевна говорит на уроке математики.

Дома он жаловался мамке на математику и спрашивал:

– Ну зачем она такая злая, что я ничего не понимаю? Ну зачем углы, зачем неравенства?

Мамка, проходившая неравенства в шестом классе да так и не осилившая их, пугалась его жалоб и говорила:

– Давай, Саня, ничего не бояться! Давай поучим неравенства, я сейчас с умом соберусь!

Но как только она видела значки неравенства, она тоже путалась – какой значок "больше", а какой – "меньше". Как она себя ругала в душе, что бросила школу в шестом классе, что училась лениво и плохо!

– Саня, ты сам подумай, а я побегу в ЖЭК, мне срочно надо.

Она убегала на улицу, мела асфальт и опять ругала себя.

Наталья Савельевна, проверяя тетрадки Сани, слушая его вялые ответы, скоро поняла, как трудно ей с ним придется. Она все время была начеку, как часовой на сверхважном посту. Ей приходилось неотступно следить за ним и все время выкрикивать:

– Иванов, повтори, что я сказала! Объясни – как решить этот пример!

Взятый в плен, Саня все больше молчал – не хотел выдавать того, что он знает. И за это золотое молчание он почти каждый день оставался после уроков, где Наталья Савельевна снова вбивала ему в голову знания с тем же трудом, с каким она вбивала в стену гвозди в новой своей квартире на Гражданском проспекте. Гвозди кривились и в стену не входили. Саня в лице не менялся, и объяснения учительницы пружинисто от него отскакивали. Чтобы победить упрямую стенку, муж Натальи Савельевны воспользовался дрелью. А чем воспользоваться ей, когда она, потеряв надежду и терпение, спрашивала Саню в десятый раз: "Сколько будет – к двум прибавить семь?" – "В палочках?" – неизменно спрашивал он ее в свою очередь, и если она отвечала "да", то после долгого раздумья он называл правильный ответ. Если же она говорила: "Просто сложи два и семь", Саня надолго умолкал, словно забывал вопрос, и отвечал: "Ничего не будет".

Вот тут-то Наталья Савельевна и почувствовала себя тем гвоздем, который только искривляется, а свое назначение не выполняет. Сначала она не очень огорчилась Саниному поразительному неприятию абстрактных понятий, но, по мере того как остальные первоклассники успешно преодолевали подъемы и крутые спуски математики, она начинала терять в себе уверенность: Саня упрямо ничего не хотел понимать.

Потом в конце концов он поверил ей, что для будущего ему надо освободиться от палочек, и принялся с усилием над собой считать цифры просто так, складывать и вычитать их, как остальные первоклассники. Сдав свои позиции в этом вопросе, Саня принялся инстинктивно отвергать неравенства, и опять Наталья Савельевна, доходя до отчаяния, объясняла ему, как решаются неравенства, оставляя в стороне вопрос – для чего они нужны именно Сане Иванову.

А Саня Иванов, войдя в этот мир, жил для того, чтобы понять его гармонию и смысл, и на веру старался брать его, этот мир, как можно меньше. Если бы Наталья Савельевна догадалась об этом, ей и Сане Иванову было бы жить и пережить первый класс гораздо легче. Но Саня не мог ей в этом помочь, никто не мог ей в этом помочь, кроме нее самой. А она сама вроде как отупела от Саниного упорного сопротивления, и когда волна отчаяния ее захлестнула так, что ей стало трудно дышать, она повела Саню вместе с Федей к психиатру.