Елена Усачева - Не время для шуток

– Маканина!

Олеся не сразу поняла, что зовут ее.

Как истинный двоечник, Галкин сидел в углу около окна. Записка от него совершила сложный путь через три пары рук и упала перед Олесей. Пока письмо плыло к ней, Маканина недовольно морщилась.

Серегины признания сейчас были совсем некстати.

«Оля! Помоги! Сергей Г.»

Как трогательно! После того дня, когда Олеся была вынуждена утихомиривать пьяного Галкина, в классе их постоянно сводили вместе. Сыпал двусмысленными шутками Васильев, не забывала позлобничать Курбаленко – мол, Олеся нашла себе новую подружку, Рязанкина понимающе хмыкала. Только Быковский молчал, словно тот день, когда все ушли и они остались в школе вдвоем, их с Олесей объединил. Да Сидоров все сидел, уткнувшись носом в свой «наладонник». «Мирские» дела его не волновали.

От окна послышалось покашливание.

С каких это пор Галкин озаботился своей успеваемостью? Раньше двойки за контрольные его не волновали. А теперь юношу на тройки потянуло?

Олеся глянула на свою многострадальную дробь, которая за последние пять минут не сократилась, а увеличилась, и неожиданно увидела, как ее можно решить.

«Ладно, Галкин, уговорил, – мысленно согласилась Олеся. – Пользуйся, пока я добрая».

Записка поплыла обратно. А перед ее носом упал очередной свернутый листок.

«Решила? Дай СПТ. А не устроить ли нам в субботу сейшн?»

Так, Курбаленко, наконец, вспомнила, что у нее есть подруга. «СПТ» на их тайном языке было банальное «списать». А отчего же Рязанкина ей не может помочь? Они вроде последнее время вместе держатся…

Олеся уже собралась отфутболить листок обратно с припиской «Спроси у К.», но последняя строчка заставила ее задуматься.

Вечеринка… Давно они что-то не собирались.

Она покрутила в руках записку. Стоит ответить…

– Маканина!

Юрий Леонидович Червяков, виновник нелицеприятного прозвища всего класса, стоял около парты и прожигал взглядом записку в руках Олеси.

Кулак ее непроизвольно сжался, скрывая листок в пальцах.

– Не прячь, не прячь. Что у тебя там? Дома заниматься надо, а не за мальчиками бегать! Показывай!

Смятая бумажка упала на парту.

– Ну и кто у нас урок алгебры перепутал с уроком русского языка? Кому сочинение написать захотелось?

Олеся встала, задев локтем свой листок с контрольной. Упал он в проходе, как раз рядом с ногой Курбаленко. Лиза понимающе кивнула. Возбужденный своей обличительной речью Червяков ничего не заметил.

– Там нет ничего. – Олеся смело смотрела в глаза учителю. – Мы о вечеринке договаривались.

Юрий Леонидович демонстративно долго разглядывал сначала сложенную записку, потом раскрыл ее и внимательно изучил корявые буквы.

– А вдруг это любовное послание? – притворно ахнул Васильев.

– Или секретный код от сейфа в швейцарском банке, – поддакнул Быковский.

Притихшие ребята довольно зашевелились.

– СПТ – это что? – с въедливостью следователя поинтересовался математик.

– Специальная пиротехника, – не раздумывая, выпалила Олеся. – Мы петарды запускать будем.

– И гранаты бросать, – тут же добавил Васильев.

Класс загудел.

– Ну-ну, – протянул Червяков, бросая записку на свой стол.

– А можно бумажку обратно? – набралась храбрости Маканина.

– Зачем она тебе? – Юрий Леонидович, казалось, ждал этого вопроса. – Ты же все узнала.

– Мне надо ответ написать. А пишут обычно на обороте.

– Нет уж, результат этого эпистолярного жанра я оставлю у себя, чтобы потом узнать, кто у вас в классе любит шифровки. А тебе – на, возьми листочек и пиши свой ответ.

– Спасибо. – От волнения руки у Олеси тряслись. – Я и так отвечу, что пойду.

Маканина на негнущихся ногах прошла к своему месту, подняла листочек с контрольной, встретилась глазами с испепеляющим взглядом Курбаленко и упала на стул.

Над склоненными головами пронеслось дребезжание звонка.

– Ты это специально сделала, да? – бушевала Лиза на перемене. – Не могла незаметно записку открыть?

– Вы меня закидали этими записками! – не уступала ей Олеся. – Не успела я Галкину ответить, как твоя пришла.

– Ага! – В Лизиных глазах появился нехороший блеск. Если бы она была оборотнем, то это стало бы верным признаком того, что она сейчас превратится в волчицу. – Значит, Сереженьке ты ответила, а из-за моей записки целый спектакль закатила!

– Я – спектакль? – Маканина опешила. – Ничего себе заявы! Ты бы еще свою записку самолетиком по классу пустила и ждала, что никто ее не заметит.