Яков Тайц - Неугасимый свет

— Ривочка, а я вон то кругленькое съела.

— Нет, кругленькое моё, я его буду есть.

— А этот пряник зато мой! И вон тот! И та рогулька!

— А мой зато с изюмом!

— А я вон ту булочку ем, эту баранку и ещё вон ту халу!..

Они ели с таким аппетитом, что не заметили нас. Зак сказал:

— Разойдись, обжоры!

Дети расступились, и я увидел красивую вывеску. На ней был нарисован громадный, завитый в десять колец бараний рог. Из него дождём сыпались плюшки, баранки, сайки, пирожные, халы, калачи, крендели… Я проглотил слюнку. Зак сказал:

— А это как называется?

— Это… какой-то рог…

И вдруг у меня само собой вырвалось: — Это же, наверное, рог… этого… изобилия!

Зак был потрясён:

— Беру его! Пускай завтра приходит с папашей. Это же готовый профессор!

Бася сияла:

— Я вам говорю — он все мои пакеты перечитал!

Так я поступил к великому Ефиму Заку. С тех пор прошло много лет. Но всякий раз, когда мне попадается выражение «рог изобилия», я вспоминаю детей Ефима Зака — как они, причмокивая и облизываясь, лакомились у нарисованного на железе громадного «рога изобилия».

Моим первым учителем по рисованию был живописец вывесок Ефим Зак.

Его яркие вывески украшали наш скучный городишко.

Для портных он рисовал длинных, тонких дам в невероятно пышных туалетах. У нас таких нарядных дам никогда не было. Мне казалось, что всё это графини или принцессы.

Парикмахерам он изображал широкоплечих, краснощёких франтов с усами, цилиндрами и тросточками. Усатые франты презрительно поглядывали на убогие наши улицы. Я был уверен, что это министры или, по крайней мере, купцы первой гильдии.

Часами я разглядывал вывески Ефима Зака. По ним я учился читать и писать.

Однако всю силу его таланта я понял только тогда, когда к нам приехал «Тропический зверинец братьев Рабинович».

Сначала приехал старший Рабинович. Он заявил:

— Для развёртывания нашего тропического зверинца необходимо большое и художественно разрисованное помещение.

Он стал осматривать город. На Базарной площади возвышался длинный, просторный амбар сеноторговца Антонова. Но стены его были разрисованы-разве только ругательными словами.

Аптекарский ученик Цирельсон, член Общества покровительства животных и большой любитель привязывать к кошачьим хвостам пустые жестянки, сказал:

— Послушайте, а Ефим Зак на что!

Все обрадовались:

— Правильно, Ефим Зак!

— Конечно, Ефим Зак!

— Обязательно, Ефим Зак!

К живописцу отправилась делегация:

— Так и так, господин Зак, приедет зверинец, надо разрисовать антоновский амбар.

— Я согласен, — ответил живописец. — Мне надоели портные «из Варшавы» и сапожники «из Парижа». Но что скажет Антонов? Он хозяин, не я!

Пошли к сеиоторговцу. Антонов, как и полагается купцу, сидел за самоваром. Он удивился:

— Какой может быть зверинец в нашем уезде?

— Тропический!

— Тропический? — Он вынул изо рта мокрый кусочек сахару и положил на блюдце. — А разрешение от полицмейстера?

— Вот оно! — сказал Рабинович.

— А зачем нам зверинец? Конечно, амбар у меня сейчас порожний, но звери нам ни к чему. Вот есть у меня Шарик, хватит!

Шарик гремел цепью и скулил под окном.

— Что вы сравниваете? — обиделся Цирельсон. — Лев, царь зверей, и какая-нибудь Жучка или даже Шарик! Мы ведь ваш амбар разрисуем, картинку из него сделаем!

— Ладно! — махнул рукой купец. — Только мне двадцать контрамарок, а ещё, как взойду, чтобы лев поднимал лапу.

Пришлось всё обещать.

Ефим Зак взялся за работу.

Через несколько дней зверинец открылся. У разрисованного входа стоял и зазывал один из Рабиновичей:

— А вот чудо природы, звери различной породы! Не дерутся, не кусаются, на посетителей не кидаются. Детям — забава, взрослым — наука, билет — гривенник штука!

Я выпрашивал у матери гривенник. Она ругалась:

— Вот ещё зверинец на мою голову! Нету денег, нету! Придёт отец, он тебе покажет зверинец ремнём!

Я тёрся у входа, но Рабинович отпихивал меня своей толстой рукой, продолжая выкрикивать свою «зазывалку».

Я обошёл амбар со всех сторон, разглядывая расписные стены. Все краски, какие только были у Ефима Зака, легли на стены антоновского амбара удивительными животными.

Там были замечательные лиловые львы с ярко-зелёными гривами и оранжевыми хвостами. Свирепые красные тигры с чёрными полосами раскрывали багровые, как огонь, пасти. Синие обезьяны висели в фантастических позах на причудливых тропических деревьях. Великолепные жёлтые слоны с непомерно длинными хоботами стояли в голубой пустыне. Пёстрые, в крапинку, крокодилы высовывали из небесно-синей воды зубастые челюсти.