Яков Тайц: Родник

Раньше Владик Ваньков жил под Москвой. Станция была маленькая, но дома там стояли большие. Жить было хорошо — кругом лес, речка, зелёный простор… Одно плохо: папе далеко было ездить на работу. Он работал инженером-текстильщиком на Красной Пресне, в Москве.

Но прошлой зимой папа получил квартиру в самой Москве. И вот в одно прекрасное зимнее утро к дому Ваньковых подкатило грузовое такси, вещи быстро погрузили на машину, и вся семья — папа, мама, тётя Феня и Владик — переехала в Москву, на Красную Пресню.

Весь первый день устраивались на новоселье. Владик усердно помогал таскать вещи, расставлять, раскладывать, вешать… Он набегался за день, наработался и заснул как убитый. А рано утром он встал, оделся потеплее и вышел на улицу разведать новые места.

Было морозно. Холодный ветер обжигал лицо. Но Владику мороз был не страшен. На нём было толстое ватное пальто, ушанка, валенки и мохнатый колючий шарф, который мама туго-натуго обмотала ему вокруг шеи, точно маленькому.

Владик шагал не спеша по незнакомой широкой людной улице, с трудом из-за тугого шарфа озираясь по сторонам.

На углу, против Зоопарка, Владик увидел синюю табличку с надписью: «Дружинниковская улица».

«Интересное название! — подумал Владик. — Какое-то пионерское. От слова «дружина», наверное. Надо посмотреть, что это за улица».

Он завернул за угол и пошёл по тротуару, изредка повторяя про себя свой новый, ещё непривычный адрес: «Красная Пресня, сто пять, квартира сто шесть». Это на всякий случай, чтобы не заблудиться!

Так он, не спеша, дошёл до высоких ворот с надписью:

«ДЕТСКИЙ ПАРК КРАСНОПРЕСНЕНСКОГО РАЙОНА»

Ворота были широко раскрыты, точно приглашали прохожих: «Милости просим, заходите!» И Владик зашёл.

Кругом было тихо и пусто. Вдоль разметённой аллеи возвышались старые, чёрные, словно обугленные вязы. Пронзительно кричали вороны, которые то опускались на занесённые снегом садовые скамейки, то взлетали к голым вершинам деревьев, где темнели их похожие на шапки гнёзда.

Владик шагал по аллейкам, засунув руки в карманы пальто и подняв воротник от ветра.

Постепенно он забрался в самую глубь парка. Там, за морщинистыми стволами вязов, он увидел небольшую калиточку. Владик толкнул её. Она с ржавым скрипом отворилась, и Владик очутился на обширном пустыре.

Здесь ветер был ещё злее. Кругом нетронутым ковром лежал снег. Неподалёку сбегала куда-то вниз по косогору проторённая в снегу тропинка.

Владик, как отважный следопыт, стал спускаться по этой тропинке. Вдруг он услышал удивительные звуки. Ему показалось, будто где-то поблизости шумит вода.

Он остановился и прислушался. Так и есть! Где-то по соседству журчит вода.

Странно было слышать журчанье воды в этот студёный зимний день. Владик подождал немного. Журчанье не прекращалось. Оно раздавалось внизу, там, куда вела скользкая тропинка.

Владик сбежал по ней, очутился на ровном месте, обернулся и увидел, что рядом с ним из-под снега пробивается светлая, серебристая струйка — точно весной, когда пригревает солнышко и весёлые, говорливые ручьи бегут из-под каждого потемневшего сугроба.

Но ведь сейчас не весна. Сейчас январь, мороз, стужа. Откуда же взялась она, эта бегущая из-под снега прозрачная, живая, певучая струйка, над которой вьётся лёгкий пар?

Владик подошёл поближе, присел на корточки и разглядел, что вода сочится из-под притаившейся под снегом скважины в земле и сбегает по старому, позеленевшему от времени деревянному жёлобу. И тут Владик понял, что перед ним родник.

Это было похоже на чудо. Кругом лежал снег, простуженными голосами кричали вороны, мороз покусывал лицо, а серебристая струйка всё текла и текла, напевая наперекор зиме, наперекор стуже песенку, которую обычно можно услышать только весной.

Так Владик Ваньков открыл на Красной Пресне незамерзающий родник.

Это было его первое открытие на новом месте. Весной он в том же парке сделал ещё одно открытие. К тому времени он уже стал заправским краснопресненским школьником. Он перевёлся в здешнюю школу — имени Пятого года — и быстро подружился с новыми товарищами. И весной, когда весь класс пошёл в Детский парк, он, конечно, тоже пошёл.