Скотт О'Делл - Остров Голубых Дельфинов

Потом я вернулась домой, развела огонь и приготовила нам с Ронту-Ару завтрак. Впрочем, есть мне не хотелось, и я отдала свою порцию ему.

– Мы уезжаем… уезжаем с нашего острова, – объяснила я псу.

Он лишь склонил голову набок, как любил делать его отец, и, когда я ничего не прибавила к этим словам, выбрал себе место на солнце, растянулся там и уснул.

С возвращением бледнолицых я не могла больше предаваться мыслям о том, чем буду заниматься за морем, не могла воображать себе белых людей и их тамошние занятия или своих соплеменников, которых давно не видела. Более того, вспоминая прошлое, многие и многие лета, зимы и вёсны, я не могла отличить их друг от друга. Они слились вместе и комом стояли у меня в груди.

Утро выдалось солнечное. Ветер нёс с собой запах моря и всего, что населяет его. Я заметила бледнолицых задолго до того, как они обнаружили мою хижину – ещё когда они шли по дюнам к югу от моего дома. Их было трое, двое высоких и один коротышка, в длинном сером балахоне. После дюн они двинулись вдоль обрыва, увидали дым от костра, который я продолжала жечь, повернули на него и в конце концов добрались до моего дома.

Я подлезла под оградой и встретила их снаружи. У человека в сером балахоне висела на шее связка бус с блестящим деревянным украшением посреди [31]. Он поднял руку и сделал жест, похожий на это украшение. Потом ко мне обратился один из двух мужчин, стоявших сзади. Его речь звучала так непривычно, что я чуть не рассмеялась, но вовремя прикусила язык.

Я лишь с улыбкой покачала головой. Мужчина заговорил опять, на этот раз медленнее, и, хотя речь его не стала для меня более осмысленной, её звучание показалось мне приятным. Это были звуки человеческого голоса. Что может быть лучше?

Мужчина указал рукой на бухту и нарисовал в воздухе картинку, которая должна была означать корабль.

В ответ я кивнула и показала на три корзины, которые поставила у костра, давая понять, что хотела бы взять их с собой. Так же, как клетку с двумя подросшими птенцами.

Прежде чем уйти, мы ещё долго обменивались жестами, хотя между собой бледнолицые говорили на своём языке. Они явно восхищались и моим ожерельем, и накидкой, и переливавшейся на солнце бакланьей юбкой. Тем не менее, когда мы пришли к их лагерю на берегу, мужчина, который говорил больше других, велел сшить мне платье.

Я поняла это, потому что ко мне тут же подскочил белый человек и верёвкой измерил меня – сначала от шеи до пят, а потом от одного плеча к другому.

Платье было синее, и сделали его из двух пар штанов, в какие были одеты все бледнолицые. Штаны сначала разрезали на куски, а потом один мужчина сел на камень и скрепил их белой нитью. Его длинный нос казался мне похожим на иглу, которой он шил. Он просидел на камне чуть ли не весь день, и игла, сверкая на солнце, так и сновала в его руках – туда-сюда, туда-сюда.

Иногда он приподнимал своё изделие и кивал головой, выражая удовольствие. Я тоже кивала, выражая удовольствие, хотя на самом деле вовсе не была довольна. Мне хотелось носить мою накидку из выдры и бакланью юбку: они были гораздо красивее той одежды, которую он шил.

Платье закрывало меня с головы до пят, и мне не нравилось ни оно само, ни его цвет, ни то, как оно кусается. К тому же в нём было жарко. Но я только улыбнулась и спрятала бакланью юбку в корзину – до тех пор, когда попаду за море и вокруг не будет этих мужчин.

Парусник простоял в Коралловой бухте девять дней. Он пришёл на промысел каланов, а каланы исчезли. Вероятно, кое-кто из них всё же не забыл алеутов, потому что с этого дня ни одного калана поблизости не было видно.

Я, конечно, знала, куда они делись: ушли к Высокому утёсу. Однако, когда бледнолицые стали показывать мне оружие, которое привезли для охоты на каланов, я покачала головой и сделала вид, что не понимаю их. Они указали на мою накидку, но я и тут лишь помотала головой.

Я пыталась выспросить у них про корабль, который много лет назад увёз с острова моих односельчан: я нарисовала в воздухе корабль и указала рукой на восток. Однако бледнолицые не поняли, к чему я клоню. Только попав в миссию Санта-Барбары [32]и познакомившись с отцом Гонсалесом, я узнала, что вскоре после возвращения на родину корабль затонул во время сильного шторма. Поскольку другого судна в тех краях не было, бледнолицые не смогли прийти за мной.

Мы отплыли с острова на десятый день. Стояло чудесное утро, безветренное и безоблачное. Корабль взял курс прямо на солнце.