Рене Госинни - Малыш Николя

Мсье Бледуру это не понравилось.

– Сейчас увидишь. – Он перепрыгнул через изгородь. – Дай-ка мне велосипед, – сказал мсье Бледур и положил руку на руль.

Но папа не собирался ему уступать.

– Только тебя здесь не хватало, Бледур, – проворчал папа, – отправляйся назад в свою берлогу!

– Ты боишься, что я опозорю тебя перед твоим несчастным ребёнком? – спросил мсье Бледур.

– Да ладно, просто мне тебя жаль, вот и всё! – объяснил папа, вырвал руль из рук мсье Бледура и стал опять ездить по саду.

– Просто посмешище! – сказал мсье Бледур.

– Я не стану обращать внимание на речи завистника, – ответил папа.

Я бежал за папой и просил, чтобы он мне тоже дал прокатиться на моём велосипеде, но он меня не слушал, потому что тут мсье Бледур расхохотался, глядя на папу, и папа наехал на бегонии.

– Почему ты так глупо смеёшься? – спросил папа.

– Теперь мне можно прокатиться? – спросил я.

– Я смеюсь, потому что мне смешно! – сказал мсье Бледур.

– В конце концов, это мой велосипед! – сказал я.

– Ты совсем дурак, мой бедный Бледур, – сказал папа.

– Ах так? – спросил мсье Бледур.

– Да, так! – ответил папа.

Тогда мсье Бледур подошёл к папе и толкнул его, и папа вместе с велосипедом упал в бегонии.

– Мой велосипед! – закричал я.

Папа встал и толкнул мсье Бледура, который тоже упал со словами: «Ещё чего, только попробуй!»

Когда они перестали толкаться, мсье Бледур сказал:

– У меня есть предложение. Устроим гонку на время вокруг квартала, и тогда посмотрим, кто из нас самый сильный!

– Об этом не может быть и речи, – ответил папа. – Я тебе запрещаю садиться на велосипед Николя! Ты такой толстый, что велосипед тут же сломается!

– Сдрейфил? – насмешливо спросил мсье Бледур.

– Сдрейфил? Я? – закричал папа. – Я тебе сейчас покажу!

Папа взял велосипед и вышел на тротуар. Мы с мсье Бледуром вышли вслед за ним. Мне это уже начинало надоедать, и потом, я-то сам ещё даже ни разу не сел на свой велосипед!

– Ну вот, – сказал папа, – мы делаем каждый по одному кругу вокруг квартала, засекаем время, и тот, кто проедет быстрее, объявляется чемпионом. Хотя, конечно, это просто формальность, потому что мне заранее ясно, кто победит!

– Я рад, что ты заранее признаёшь своё поражение, – сказал мсье Бледур.

– А я что буду делать? – спросил я.

Папа повернулся и посмотрел на меня с большим удивлением, как будто он вообще забыл, что я ещё здесь.

– Ты? – сказал папа. – Ты? Ну ладно, ты будешь хронометристом. Мсье Бледур даст тебе свои часы.

Но мсье Бледур не хотел мне давать свои часы, потому что, сказал он, дети всё ломают, и тогда папа назвал его жмотом и отдал мне свои часы, очень классные, с большой стрелкой, которая ужасно быстро крутится, но вообще-то я бы предпочёл, чтобы он отдал мне велосипед.

Папа и мсье Бледур бросили жребий, и мсье Бледур поехал первым. Это правда, что он довольно толстый, поэтому велосипеда под ним почти не было видно, и все люди, которые шли мимо по улице, оборачивались на мсье Бледура и смеялись. Он ехал не слишком быстро, потом повернул за угол, и больше его не было видно. Когда он снова появился из-за другого угла, он был весь красный, высунул язык и ехал зигзагами.

– Сколько? – спросил он, доехав до меня.

– Девять минут и большая стрелка между пятёркой и шестёркой, – ответил я.

Папа рассмеялся.

– Да, старик, – сказал он, – с тобой велогонка «Тур де Франс» продолжалась бы полгода!

– Чем болтать всякий вздор, – ответил, задыхаясь, мсье Бледур, – попробуй-ка меня перегнать!

Папа сел на велосипед и уехал.

Мы с мсье Бледуром, который уже почти отдышался, стояли и ждали. Мне хотелось, чтобы папа выиграл, но стрелка часов крутилась, и прошло уже девять минут, а потом и десять.

– Я победил! Я чемпион! – крикнул мсье Бледур.

Через пятнадцать минут папы всё ещё не было.

– Странно, – сказал мсье Бледур, – надо бы пойти посмотреть, не случилось ли с ним чего.

Но тут мы увидели папу. Он шёл пешком. Брюки его были порваны, одной рукой он прижимал к носу носовой платок, а другой вёл велосипед. Руль у велосипеда был выгнут, колесо всё смято, а фонарик разбит.