Пётр Гаврилов - Егорка

Правда, задание командования было выполнено, бомбёжка прошла хорошо, все бомбы попали в цель, но Васину и этого было мало.

— Ни одного корабля что-то не видно, — морщился Васин, — а не то бы славную учебную атаку можно было провести!

— Товарищ старший лейтенант, — вдруг заговорили наушники голосом летнаба, — на горизонте наша подводная лодка идёт в море!

— Отлично! Приготовиться! Иду в атаку! — приказал Васин.

Плечи его расправились, и в чёрных глазах зажглись колючие искорки…

Бывает так, что одни и те же мысли приходят в голову разным людям в одно и то же время. Так случилось и на этот раз.

Давно уже пропали за горизонтом родные берега. «Тигр» продвигался вперёд на полном ходу» и кормовой флаг его бился на ветру, словно хлопал в ладоши от радости.

Радостно было и в сердцах подводников. Их имена повторяла вся страна.

Недавно дали сигнал к обеду. Подводники расположились с тарелками на верхней палубе. На вольном ветру аппетит у всех разыгрался. Кок не успевал орудовать чумичкой.

Клюев поспешил окончить обед раньше всех. Он подстелил на кнехт носовой платок, сел и заиграл на двухрядке одну песню за другой.

Командир и штурман, стоя на мостике, беседовали о том же, о чём думал там, в искрящейся вышине, старший лейтенант Васин.

— Я замечаю, — сказал боцман Дымба Клюеву, — что под музыку у Егорки аппетит куда лучше. Гляди, он уж второй бачок компота кончает!

— Он и без музыки не растеряется, — засмеялся кок, высунувшийся из люка в своём белом, как сахар, колпаке. — Я его спрашиваю: «Егорка, компот ел?» А он отвечает: «Ей-ей, не я!» — «А ещё, говорю, хочешь?» Он как заревёт: «Хочу-у-у!»

На палубе весело засмеялись.

— Товарищ командир корабля, — быстро доложил сигнальщик, — прямо по курсу наш гидросамолет. Летит на базу!

— Добро! — ответил командир «Тигра» и тихо сказал штурману: — Даю боевую тревогу. Никто не ждёт её. Может, и выявим какие недостатки. Вообразим, что нас бомбят…

Командир корабля тут же нажал кнопку ревуна и крикнул:

— Атака неприятельского самолёта!

Миг — и подводники надели противогазы. Другой миг — и подводники с ловкостью жонглёров в цирке, не выпуская из рук тарелок, ложек, вилок, хлеба и салфеток, стали проваливаться в люки.

Перед Егоркой всё вдруг забегало, затопало, замелькало. И опять, как тогда на «Маршале», лица людей исчезли за серыми масками и немигающими глазами противогазов.

А Егорка только-только добрался до самых сладких ягод. Вдруг бачок у него начали вырывать и самого медвежонка тянуть то за одну, то за другую лапу.

Егорка решил не сдаваться.

Одной лапой он крепко держал бачок, а всеми другими отбивался налево и направо. А уж задраен был носовой люк, задраивали и кормовой.

Ещё не все подводники успели спуститься в лодку, а уж нос «Тигра» погружался в воду, и она надвигалась на рубку.

Управление «Тигром» перешло вниз. На мостике остались командир и зенитный пулемётчик. Он без промаха прошивал самолёт Васина из строенного пулемёта дальнобойными воспламеняющимися пулями. Разумеется, холостыми.

Без устали работали все помпы лодки. Самотёки её жадно всасывали воду в цистерны. «Тигр» тяжелел, вода уже лизала рубку и подбиралась к корме.

Командиру и зенитчику пора было уходить вниз. Командир оглянулся на корму лодки и замер. Егорка, облапив бачок, яростно отбивался задними лапами от краснофлотца, старавшегося стянуть медвежонка в люк.

Больше на палубе уж никого не было. Вода шумела совсем рядом. Командир узнал краснофлотца и в противогазе и крикнул:

— Клюев, вниз! Задраить люк!

— Егорка, пропадёшь! — крикнул в маску Клюев и исчез в лодке.

Тяжёлая крышка люка захлопнулась перед самым носом Егорки. Захлопнул за собой и третий, последний люк командир.

Теперь на палубе остался один Егорка. Палуба уходила из-под его лап, но медвежонок, не чуя опасности, спокойно сунул нос в бачок.

Вдруг тугая волна одним ударом выбила бачок из Егоркиных лап и выкинула его далеко в море.

Егорка опешил. Он хлопал глазами и ничего не понимал.

Вторая волна одним щелчком сбросила в море и Егорку.

В водовороте, образовавшемся на месте погружения «Тигра», Егорку закрутило так быстро, как будто бы он сел на патефонную пластинку.