Лидия Чарская - Юркин хуторок

— Этот дом был выстроен при прадеде теперешнего князя. Князь и не жил в нем; они вместе с сыном и учителем-немцем занимали флигель во дворе до тех пор, пока молодой князь не выросли и не уехали учиться за границу.

— А папа берет к нам его учителя! — неожиданно заявил Антону Юрик.

— Что ж, господин Гросс — человек хороший! — произнес Антон, ласково улыбнувшись быстроглазому барчонку.

— Воображаю! Какой-нибудь длинноносый немец, — проворчал себе под нос Юрик. Одно уже воспоминание о неприятном ему учителе сразу рассеяло все его хорошее настроение.

— А теперь я вам портретную покажу, — со своей обычной добродушной улыбкой произнес старик Антон.

При слове «портретная» Бобка насторожился. Значит, фея не солгала. Если есть портретная — там есть портрет феи, и он, Бобка, увидит его сейчас, — и глаза мальчика так и загорелись самым живым любопытством.

Портретной была большая комната, выходившая окнами в сад; с ее стен улыбались всевозможные дамы и мужчины разных возрастов и в самых разнообразных костюмах. Дамы, изображенные на портретах, были в необыкновенно широких платьях и странных прическах, с розанами в волосах; у мужчин были необычайно нарядные мундиры со звездами на груди, а у двух-трех, наиболее важных на вид, были даже белые косы, спускавшиеся до плеч.

— Так ходили при наших прадедах! — пояснил Юрий Денисович детям, указывая им на портреты.

Рядом с портретами находились и картины, изображавшие разные случаи жизни: тут был и всадник на коне, скачущем во весь опор, и два турка, строившие друг другу такие уморительные гримасы, что нельзя было смотреть на них без смеха, и, наконец, китаец, изображенный во весь рост или, вернее, халат, туфли и коса китайца, тогда как на месте головы у него зияла громадная дыра.

— А где же голова китайца? — в один голос спросили Юрик и Сережа своего спутника Антона.

— А голову ему крысы отъели-с, — предупредительно пояснил тот, — на чердаке он все время находился, ну вот и пришлось ему головы лишиться — уж больно много у нас крыс развелось на чердаке!

— А теперь, господа, — обратился он к своим спутникам, — пожалуйте на башенку; с башенки у нас расчудесный вид на хутор и окрестности.

— Отлично, отлично! — хором вскричали мальчики и поспешили из портретной.

Последовал за, остальными и Бобка, разочарованный, недовольный и обманутый в своих ожиданиях.

Маленькая фея солгала ему в лесу — он, по крайней мере, не нашел ее изображения среди всех этих важных барынь и барышень, изображенных на портретах.

— Гадкая маленькая фея! — пробормотал про себя Бобка. — Никогда не буду ей верить больше, если встречу ее где-нибудь.

И вдруг он вспомнил разом, что маленькая фея обещала показаться ему одному, а их тут было целое общество: и папа, и Сережа, и Юрик, и старик. А феи, как всем известно, боятся людского общества. Значит, чтобы увидеть фею, ему необходимо одному вернуться в портретную.

Задумано — сделано. Мальчик незаметно отстал от братьев и снова, на этот раз уже один, очутился в портретной. И опять глаза его забегали от одного изображения на стене к другому, и он силился найти в каждом из них какое-нибудь сходство с Маей.

Вот перед ним молоденькая девушка с розой в волосах. Эта как будто немножечко похожа на фею… только нет, все-таки не то… У феи в лесу были черные волосы, а у этой белые, как лен… А вот седая старуха с длинным и как будто чуточку кривым носом. Это уж и подавно не Мая. Разве бывают старые да еще вдобавок кривоносые феи? А вот и девочка с барашком на руках. Не она ли?

В ту самую минуту, когда Бобка, поглядев на девочку с барашком, изображенную на портрете, раздумывал о сходстве девочки на картинке с живой девочкой-феей, встреченной им в лесу, произошло нечто совсем уже неожиданное для него, Бобки… Переводя глаза с портрета на портрет, Бобка дошел наконец до безголового китайца и вдруг чуть не закричал на весь дом от неожиданности и испуга. Китаец теперь не был уже безголовым. Вместо зиявшей дыры у него, точно в сказке, появилась голова. Над пестрым халатом теперь выглядывало беленькое, совсем не китайское личико. Черные лукавые глазки насмешливо искрились, глядя в упор на испуганного Бобку. Пухлый ротик улыбался, обнажая ряд белых, как миндалины, зубенок. В лукавом, улыбающемся личике не было ничего страшного, и через минуту весь испуг Бобки прошел. А когда беленький китаец заговорил своим звонким голосом, уже несколько знакомым Бобке, Бобка сразу понял, что фея Мая не обманула его и что он видит ее, а не кого другого в лице этого необыкновенного китайца.