Эмиль Офин - Фронт[РИСУНКИ К. ШВЕЦА]

— Накладная настоящая. Но это старый фокус: вы действительно однажды честно купили доски, израсходовали их, а теперь прикрываете законным документом доски, похищенные у государства. Здесь присутствует товаровед лесного склада. Интересно, что он скажет о досках, которые мы обнаружили на вашей даче.

Дядька в брезентовом плаще поспешно встал:

— Это наши доски, товарищ подполковник. Обрезные клейменые. Специальный фонд для строительства санатория. Их слепой отличит.

— А ваша накладная, гражданин Евсеев, выдана лесоторговой базой номер семь, — вежливо уточнил Данилов.

Ко Евсеев не сдавался:

— Ничего не знаю. Никаких похищенных досок не покупал.

Данилов улыбнулся — но как! Такая улыбка, уж Петя-то хорошо знал, хуже всякой выволочки.

В кабинет неожиданно для всех (только не для Пети: он видел, как Василий Иваныч нажал кнопку под столом) вошел капитан Гребнев, а с ним рыжий детина в комбинезоне, длинный, как жердь,

Евсеев вздрогнул, а Данилов продолжал улыбаться. Но Петя отлично видел, что Василий Иваныч начинает терять терпение.

— Ну, Каблуков, рассказывайте, откуда вы привозили доски Евсееву?

— Никаких досок я ему не привозил…

Пожилая женщина встала с места и грозно подступила к Каблукову.

— Ах ты, бездельник! Совесть поимей! — воскликнула она, тряся руками под самым носом Каблукова.

Данилов жестом утихомирил ее:

— Да вы садитесь, Полина Андреевна. Садитесь и спокойно расскажите, кем вы работаете.

— А чего рассказывать, товарищ начальник? Я же вчера все рассказала… Ну, сторожихой работаю, в пионерском лагере.

— Где этот лагерь расположен?

— Да напротив же той дачи с петухом на макушке.

— Так. Что же вы видели?

— А все видела. Вот как этот рыжий подъезжал на машине с прицепом. Подкатит, сколько-то досок сбросит и поехал дальше… — Сторожиха опять вскочила с места и шагнула к Каблукову: — Что же ты врешь?

Каблуков ничего не ответил. Евсеев тоже молчал.

А что им говорить, когда такие неоспоримые факты! Вон уж и Василий Иваныч встал, закрыл папку и держит ее точь-в-точь как следователь Ларцев в «Очной ставке». Петя даже зажмурился от удовольствия.

— Товарищ капитан, возьмите эту папку, оформите все и перешлите куда следует.

Данилов вышел из-за стола, попрощался за руку со сторожихой и с товароведом, поблагодарил их за помощь.

Капитан Гребнев узел Каблукова и Евсеева. Франтоватый парень направился было за ними, но Данилов остановил его:

— Вы подождите. С вами будет особый разговор.

— Какой еще разговор? Я к этому делу отношения не имею и не понимаю, зачем меня сюда вызвали.

Данилов брезгливо поморщился.

— К сожалению, нет статьи, по которой вас можно судить… Впрочем, товарищ Сенцов, вы можете привлечь его к ответу за клевету.

Сенцов нехотя отвернулся от окна, куда смотрел все это время.

— А ну его к черту! Связываться с мразью… Дам ему еще при случае пинка под зад.

Франт вспыхнул. Сквозь зубы сказал Данилову:

— Это довольно странно, довольно… подло позволить оскорблять человека в вашем служебном кабинете.

Но Данилов был непробиваемо терпелив. Он обратился к мужчине, который сидел рядом с Петей:

— Послушайте только! Этот… этот достойный сынок своего отца еще смеет говорить о подлости. А вы знаете, что он сделал? Расскажите-ка, Евсеев-младший.

— Мне нечего рассказывать.

— Ну, так я за вас расскажу. Вы работаете техником-протезистом в Курортной поликлинике. Утром одиннадцатого мая вы увидели, что из кабинета зубного врача Михайловой вышел шофер Сенцов, с которым у вас старые счеты. Вы спросили у Михайловой, что у Сенцоаа с зубом. После этого, хорошо зная, где работает Сенцов, вы отправились к лесному складу, дождались, когда Сенцов выехал из ворот, и сказали автоинспектору, что Сенцов пьян. А уж потом, когда его сняли с машины, вы быстро нашли общий язык с прохвостом Каблуковым по поводу досок. Ну, что вы на это можете возразить? Разве не так все было?

Евсеев-младший сразу сник. Он пожимал плечами, усмехался, кусал губу, словно хотел начисто сгрызть свои тонко подбритые усики. Петя перевел взгляд на Сенцова. Тот по-прежнему смотрел в окно.

И тут наконец терпение изменило Василию Ивановичу. Однако он не повысил голоса и не грохнул кулаком по столу, как бывало на совещаниях, когда кто-нибудь проштрафится. Он подошел к двери, раскрыл ее и приказал: «Вон!..»

Евсеев-младший бочком выскользнул из кабинета.

Сенцов поднялся с места, но Данилов остановил его: