Елена Матвеева - Сказ о мастере потаённого судна

Разочарованные дамы, подобрав юбки и выбирая тропку среди грязи, направились к экипажам. А царь поднял руку и строго сказал:

— Чтоб никто мастеру конфуза в вину не ставил. Все слышали?

Начал Никонов судно ремонтировать. А вскоре Пётр заглянул в его сарай. С ним пришёл Василий Дмитриевич Корчмин — старый петровский солдат и строитель судов, замечательный артиллерист и создатель красивейших фейерверков.

Посмотрели они, как Ефим свою лодочку укрепляет, стягивает поперёк железными обручами, как бочку. Царь пообещал прислать в помощь бочара. Поговорили о починке разбитого днища, об устройстве для спуска и подъёма и о том, что перед испытанием судно долго стояло на верфи и рассыхалось. А уже потом стало ясно, зачем царь привёл Корчмина и показал ему судно.

— Ефим хочет вооружить потаённое судно пушками, — объяснил он артиллеристу. — А я мыслю: здесь могут послужить огненные трубы.

— Видел фейерверк? — спросил Корчмин у Ефима. — Знаешь, как ракета устроена?

Стал рассказывать Корчмин про устройство ракет, как порох и селитра им движение дают и распускаются в небе огненные цветы фейерверка. Подобным способом готовится и сокрушительное оружие — огненные трубы.

Принялись толковать, советоваться, как применить оружие на потаённом судне.

Ожил Ефим. Не осерчал царь на неудачу, не потерял веру в Ефима.

А в корабельной конторе опять препятствия и обиды чинили Никонову. Чем дальше, тем больше. Стали открыто над ним насмехаться. Не ведал Ефим, что царь тяжело болен и что остался он без поддержки Петровой и защиты.

Отправили Ефима во дворцовую канцелярию, чтобы отчитался, почему денег много истратил, а результата нет. Ругали его в канцелярии, грозили наказанием, а потом велели работать быстро и усердно.

Однажды пасмурным зимним утром прознал Ефим, что Пётр умер. Горе сразило его. Некому больше помочь ему, подбодрить, заступиться. Нет Петра.

И Дунюшки нет, замужем она за барским конюхом.

Один остался Ефим.

После смерти Петра Россией стала править его жена — Екатерина I. И конечно, сама она никогда бы не вспомнила про какого-то мужика, строящего на Галерном дворе диковинное судно. Но царице напомнили, и она велела дознаться у Никонова, почему корабль не готов.

Привезли мастера в крепость, учинили допрос. И невольно Ефиму вспомнилось, как пять с лишком лет назад, в день приезда в Петербург, его стращали пытками и бросили в темницу.

— Почему твоё судно не ходило в воде и будет ли ходить после починки? — сурово спросили у Никонова.

— Судно моё — опытное, образец. Делано для пробы: сможет ли человек находиться в нём под водой два или три дня и дышать? Таков и уговор был, и царская воля на то… — оправдывался Ефим.

Без Петра Ефимово дело никому не было нужно. И не верили мастеру. Поговорить ему, посоветоваться было не с кем. Вспоминался седой артиллерист Корчмин. Да где его искать?

Осенними унылыми вечерами, когда сеял дождик и ветер плакал в трубе, ложился Ефим на лавку, лицом к стене. Он и сам терял веру, что сможет сделать своё судно как надо. Федотка утешал, уговаривал поесть, а Ефим отказывался. Стыдился есть даровое. Жалованье ему перестали платить ещё летом.

— Беда, — тяжело вздыхала хозяйка. — Кругом беда. Но ты, Ефимушка, руки не опускай. А есть не станешь — совсем худо будет. И негоже тебе чиниться передо мной. Ты ж мне, как сын…

Осень явилась в 1726 году ненастная. По серому небу неслись тёмные и грязные лохмотья туч. Ветер валил с ног, рвал одежду, уносил шапки. А однажды, поздно вечером, ударила пушка в крепости, затрезвонили колокола церквей.

Переменился ветер, вода пошла вспять, из моря в Неву. Клокотала вода, пенилась, в берегах ей было тесно. И тогда она стала выходить на набережную, разливаться по улицам и площадям, биться о стены домов. Срывала с якорей корабли.

С факелами шли по бурной реке спасательные лодки, искали терпящих бедствие. А крики раздавались то здесь, то там.

Бросился Ефим на Галерный двор, хотя знал, что его зальёт сразу. На что надеялся? Мокрый, исхлёстанный волнами, насилу добрался домой. Остаток ночи просидел с Акимовной и Федоткой на чердаке.