Надежда Васильева - Гагара [сборник]

Работа по воспитанию Аллы Ивановны начала давать свои результаты. Как только ее эмоции зашкаливали и с языка срывалось плохое слово, Илона опускала взгляд в парту и поднимала руку. Алла Ивановна останавливалась в своем «красноречии», тихо произносила: «Вы уж меня простите!» – и продолжала урок. Поднимать руку теперь приходилось все реже и реже. И через какое-то время учительница подозвала Илону.

– Спасибо, милая! Действительно, очень важно научиться сдерживать себя. Ты мне очень помогла. Знаешь, я ведь себя после всего этого… ну, сама понимаешь, после чего, всякий раз очень ругаю. И даже, случается, впадаю в депрессию. А теперь себя уважать больше стала. Только прошу тебя: пусть эти мои откровения останутся между нами. Договорились? Ты ведь все понимаешь, не по годам взрослая. И я очень верю в тебя! Знаешь, может, тебе и правда школьным психологом стать? Хорошая профессия! И перед классом весь день стоять не надо. Подумай.

Илона так и вспыхнула вся. А потом вдруг взяла руку учительницы в свои ладони:

– Спасибо вам, Алла Ивановна! За все спасибо. Вы… вы очень хорошая!. Я не знала даже, что так в жизни может быть!. Я бы так, как вы, не смогла! Честное слово!

Внутри все задрожало от какого-то непонятного ей волнения. И даже во рту пересохло.

– Что не смогла? Ругаться, как я, что ли? – грустно пошутила та.

– Да нет, я не об этом! – Илона покраснела еще больше.

– Ну вот! Успокойся, милая, и домой иди, – погладила ее по плечу Алла Ивановна. И вдруг, к изумлению Илоны, сказала совсем уж неожиданную вещь: – Все мы друг другу в этой жизни учителя. И возраст никакой роли не играет! Мы вас учим, вы – нас. Да-да! Не смотри на меня так. Если сейчас что не поняла, потом поймешь. Все приходит в свое время.

…А в начале второй четверти на урок литературы вместо Аллы Ивановны пришла другая учительница. На перемене по классу из уст в уста летал слушок: «Аллушку „ушли“!» Как выяснилось потом, кто-то из родителей пожаловался «куда следует», а кто-то из класса на камеру тот «инцидент» снял. Классной было предложено уйти на заслуженный отдых. Каждый норовил Илону поздравить. Мол, молодец, Гагара! Поделом Аллушке! И только Лёнька Туз грустно вздохнул:

– Рано радуетесь… Как нам Аллушка говорила: «От медведя уйдешь – на волка нарвешься».

А у Илоны вдруг ноги отнялись.

Не понимала раньше фразу: «ноги отнялись». Как это могут отняться ноги? В тот день на себе испытала, как это случается. После уроков одна сидела в классе, пока дежурные не пришли мыть полы. Не могла встать. Ноги сначала сделались ватными, а потом… потом и вовсе перестала их чувствовать. И только насмешливый оклик Витьки Чижикова вернул к действительности:

– Ты что, Гагара, расселась, как в предбаннике? Чеши домой давай! Да радуйся: твоя взяла! Аллушке давно на пенсию пора. Теперь какую-нибудь практикантку дадут. Это как пить дать! Будем из нее веревки вить. И ты нюни не распускай! Все будет в шоколаде!

«Практикантку» класс принял с молчаливым равнодушием. Звали ее Юлией Юрьевной. За ней сразу закрепилось прозвище ЮЮ.

ЮЮ была ни-ка-кой! Бледное застывшее лицо. Ни красок, ни эмоций. Словно это было не лицо, а посмертная гипсовая маска. Балахонистый, под цвет рыжеватых волос костюм скрывал все признаки человеческой плоти. Одним словом, во всем облике ЮЮ нигде не нашлось места для души.

И что возьмешь с «ни-ка-кой»? Даже веревки вить из нее никому не хотелось. Все слова «практикантки» отлетали от класса, как от стенки горох. Что называется «ни уму, ни сердцу». На литературе царствовала зеленая скука. Даже голос у ЮЮ был каким-то бесцветным. Искоса разглядывая «практикантку», Илона поражалась тому, как несправедлива бывает природа. Тот же историк на фоне ЮЮ казался пятнышком светлым и потому запоминающимся. Но самым невероятным для всех было то, что ЮЮ была замужем! И муж, инженер, присланный к ним в город на стажировку, эту мымру чуть не на руках носил. Когда они под ручку шли вдвоем по городу, люди оборачивались и невольно смотрели им вслед. Холеный красавец, с большими карими глазами и черными, ровно подстриженными усиками над верхней губой, всем своим видом показывал, как он обожает свою избранницу.

Только теперь Илона поняла поговорку: «Все познается в сравнении».

Вот уж точно! У Аллушки душа была живая. И даже ругательства ее исходили от бессильного желания передать им свои знания, причем все, до последней капельки. ЮЮ была человеком в футляре. Ей было абсолютно все равно, как к ней относились окружающие, а уж тем более ученики. Оттарабанила свое – и ладно. На этот случай Аллушка сразу напомнила бы им пословицу: «Петух прокукарекал – а там хоть не рассветай!» Что ни говори, но все слова Аллы Ивановны, равно как и обожаемые ею народные пословицы и поговорки, в память врубались накрепко. А теперь даже русский у всех разом захромал.