Юлия Кузнецова: Фонарик Лилька

Но двор был пуст, и сквер был пуст, а к домашнему телефону Лиля не подходила. Звонок! Серёня….

– Нашла?

– Нет! – истерически заорала я. – Не звони мне! Я же думаю, что это она! Ты меня убиваешь!

– Я сейчас приеду.

– Давай…

– И еще, слушай… В полицию надо, Галь. Чем быстрее, тем лучше. И в этот… отряд добровольцев… Как он называется?

– «Лиля Алерт», – прошептала я, – нет… «Лиза Алерт».

«Если бы вы знали, что испытывает мать, когда забивает в гугл: «Поисковый отряд „Лиза Алерт"», – вспомнились слова Евгении.

– Серёня… – выдавила я, чувствуя, что вот-вот – и захлебнусь слезами.

– Мы ее найдем, Галь. Точно найдем. Я найду этих ребят из поискового отряда. Но сначала сгоняю в полицию, спрошу, что нам делать. А потом приеду к тебе. Отбой. Держись.

– «А я знаю, где можно. Там прохладно и темно», – в отчаянии пробормотала я фразу, в которой Лиля так и не назвала своего укромного места. Где, где же оно?! Где прячется эта девчонка?!

«Может, я упустила указание на это место в ее дневнике? – напряженно подумала я. – Может, там что-то было, а я не заметила?»

Я поспешила к своему подъезду. В третий раз уже! Глубоко погруженная в свои мысли, я направилась к лестнице. За моей спиной хлопнула дверь, но, вопреки своим правилам, я не обернулась. Что значили мои глупые детские страхи по сравнению с настоящей бедой?

Подъезд больше не пугал. А лучше бы пугал, но Лилька была бы дома. Если бы да кабы.

Я поднялась еще на один пролет. Внизу кто-то зашаркал. Наверное, жилец со второго этажа. У него еще грязная неопрятная собака. Кто еще может шарахаться по нашему подъезду в двенадцать часов ночи?

Но я поднялась на четвертый этаж, а шаги не прекратились. Они приближались. Я замерла. Шаги тоже.

– Лиля? – неуверенно позвала я.

Кто-то зашаркал быстро-быстро. Поднимается по ступеням! Она! Лилька! Вернулась!

Я радостно всхлипнула и кинулась вниз. Пролет! Еще пролет! Сейчас я ее обниму! Нет, сначала шею намылю этой бестолочи! Чудо-юдо! Нет, все-таки сначала – обнять! В глаза посмотреть и снова обнять!

Я спрыгнула на последний пролет… и затормозила.

Валенки.

Я увидела валенки.

А потом – коричневые штаны. Коричневую куртку. Толстую лапу на перилах. И голову, круглую, с клочковатыми волосами, приплюснутым носом, и…

Медведь смотрел на меня в упор. И щерился.

Меня словно ошпарили кипятком. Я то ли взвизгнула, то ли пискнула и рванула вверх. Он продолжил подъем. Отжимал меня от выхода, как поршень.

«Кому? Кому позвонить? – метались мысли. – Кто откроет в полночь? Я никого не знаю!»

В голове всплыло: «Надо звонить во все квартиры! Подряд!» Но пока они подойдут… Я же не могу ждать! Он же схватит меня… И…

Я со стоном бросилась выше. Лилькина квартира! Там Серёня!

Я затрезвонила отчаянно. Медведь поднялся еще на пролет и стоял смотрел, как я звоню. Ждал. Выжидал.

Серёня не открыл. Не было там никакого Серёни. Он же ещё не приехал!

Трясущимися руками я попыталась нащупать ключи. Медведь двинулся ко мне.

Я вскрикнула и позвонила Лилькиным соседям. Одним, другим. За первой дверью – молчание. За второй спросили: «Кто?»

Но я уже не смогла ответить. Я была выше на пролет. У той квартиры стоял медведь.

– Ошиблись! – хрипло сказал он и продолжил подниматься.

«Баба Клава!» – сообразила я, забираясь все выше. – Она дома, она наверняка должна быть! К ней можно нырнуть, он же медленно идёт!» Я нажала на кнопку своего звонка.

«Откройте, откройте, Татьяна Геннадиевна!» – молила я, вдруг вспомнив настоящее имя «бабы Клавы».

Сама тем временем нащупала телефон. Вытащила его. Но медведь вдруг перешагнул через две ступеньки раз, другой – и оказался рядом. Ударил по руке. Телефон вылетел, грохнулся где-то внизу и разлетелся на куски. Я посмотрела туда – и вспыхнула перед глазами жуть. Воспоминание, о котором я никогда не вспоминала.

Мы с подружкой Алкой учились тогда во втором классе. Мама и Алкина бабушка забрали нас после уроков. По дороге у меня сильно прихватило живот.

– На́ ключи, – сказала мама, – беги вперед. Ну вот, и если утюг включать не на полную мощность… – Последнее было не мне – Алкиной бабушке.

Я не дослушала – погнала что было мочи. Очень уж приспичило. Влетела в подъезд как вихрь – и на свой пятый этаж.

Вдруг:

– Девочка, девочка…

Я посмотрела вниз. Стоит. Во всем сером. И в валенках. Штаны спускает.