Юлия Кузнецова - Фонарик Лилька

Серёня тем временем встал, порылся в кармане джинсов и извлек помятую открытку. Я растерянно посмотрела на двух зверьков, которые обнимались на картонной обложке. Он протянул ее мне, сел и отвернулся.

Я раскрыла открытку. «Дорогая Галя…» – начиналось послание. Я быстро глянула на последнее предложение. «Ты выйдешь за меня?» В глазах защипало от счастья. Но я начала с самого начала.

«Дорогая Галя… ты очень дорога мне…»

Это были потрясающие слова любви. Я читала и задыхалась от наплывающего восторга. Наконец Серёня развернулся ко мне. Он постарался улыбнуться, но у него не вышло.

– Ты, если хочешь…

– Серёня!

– Если хочешь, не отвечай сразу!

Он покраснел и резко пригнулся, зашарив рукой под скамейкой.

– У тебя телефон выпал, – сообщил он, подавая мне мобильник.

Я глянула на экран и ахнула. Двадцать четыре вызова! От Лильки! Двадцать четыре! Господи!

Я тут же перезвонила. Недоступна.

– Серёг, что-то случилось с ней! Поехали домой!

Дома Лильки не было.

Серёня входить в квартиру отказался наотрез.

– Понимаешь, Лиля может появиться в любую секунду. И что она потом скажет матери? Что ты приводила в квартиру чужого? А если у них что-нибудь пропадет? Кого обвинят, отгадай с трех раз. Нет, я в машине подожду.

Я покачала головой, но вспомнила тон Евгении, когда она говорила о конверте с деньгами, и не стала настаивать.

Угощение не тронуто. Пижама, выглаженная мной, по-прежнему аккуратно уложена на Лилькиной кровати. Вообще, такое ощущение, что девочки и не приходили, вот только куда в таком случае испарилась Лилька? И зачем она мне звонила двадцать четыре раза? Я набрала ее. Снова недоступна.

За окном потихоньку темнело.

Я позвонила Серёне:

– Езжай, я ее дождусь. Ты устал после работы.

– Ладно, – зевнул он. – Скорее всего, дуется и прячется от тебя у какой-нибудь подружки. Если что, звони, мигом подскочу. А насчет того, что я написал…

– Я подумаю, – улыбнулась я, – можно?

– Конечно, – поспешно добавил он.

Я села на кровать. Свет так и не зажигала. Просто сидела и ждала. Иногда набирала ее номер. Старалась делать это не часто.

С каждым звонком сердце билось все быстрее. В конце концов я не выдержала. Зажгла лампу, подошла к ее столу. Под оргстеклом – какие-то записки, календарики, розовые сердечки, напоминалки. А, вот! «Наташа». И номер.

– Будем надеяться, что это та Наташа, – пробормотала я, набирая номер.

Наташа оказалась та. Но подошла не она, а ее мама.

– Наташенька ночует у Кати.

– А Лили с ними нет?! – выкрикнула я, мысленно обозвав Лильку «поганкой». Пошла ночевать к девчонкам, а меня не предупредила!

– Я, конечно, не знаю наверняка, – с удивлением сказала Наташина мама, – но, мне кажется, нет.

Я попросила номер Катиного телефона. Сказала, что я Лилина няня. В баню формальности! Лильку бы найти.

У Кати ее не было.

Я беспомощно оглянулась. Что теперь? Кому звонить?

Мне не хотелось уходить. Лилька может вернуться в любую секунду. Пусть видит: я – дома.

Да, я дома! В отличии от нее. Я дома и жду ее. Ждать было очень мучительно. «Пойду поищу», – решила я.

На улице стемнело, зажглись фонари. Страшно не было: на скамейках детской площадки сидели мамашки, лузгали семечки, покрикивали на детей, крутивших скрипучую карусель где-то в темноте.

Я осмотрела все скамейки сначала в нашем дворе, потом в соседнем. Затем решилась на поход в сквер. Осмотрела лавочки и даже кусты. Зашла в торговый центр у метро. Пробежалась по фуд-корту. Заглянула даже в кинотеатр. Меня, правда, тут же схватил за руку зазевавшийся контролер, но я успела крикнуть в темный зал:

– Лилька!

Никто не вышел.

– Сестру ищу, извините! – выпалила я и побежала дальше.

Магазины закрывались, я в них и не совалась. Выскочила к метро, пробежала по переходу. Потом – обратно, чтобы снова прочесать сквер. И снова – скамейки.

Ее не было. Мне стало страшно. По-настоящему страшно.

А если ее похитили?! Она звонила мне, пока у телефона не села батарейка, а я… Я сидела с Серёней, и… Нет. Стоп! Дальше думать было нельзя. Никто ее не похищал. Она где-то прячется. Дура.

Я вернулась в квартиру. Справилась кое-как с разочарованием от того, что Лили в ней снова не оказалось. Я все-таки надеялась… Ладно. Надо как-то действовать, что-то делать. Бездействие сводит с ума.