Юлия Кузнецова - Фонарик Лилька

– Галь… А если… Если ты выйдешь замуж за Серёжу, ты…

– Кто меня зовет? – со смехом сказала я.

– Все равно, – упрямо ответила Лилька. – Ты про меня не забудешь?

– Про тебя забудешь, как же! По тридцать эсэмэсок в день кидаешь!

– Если тебе надоело, я не буду!

– Не надоело, – успокоила я ее, погладив по спине, – мне нравится. Пиши. Зря я себе, что ли, тариф «Пятьдесят бесплатных эсэмэсок в день» подключила?

Наша кабинка добралась почти до самого низа. Я прижала нос к стеклу, стараясь разглядеть парня в желтой футболке, который должен был открыть нам дверцу. Он стоял внизу, болтая с какой-то девушкой, и не обращал на нас внимания. Я заволновалась. Те, кто ехал до нас в открытой кабинке, спрыгнули сами. Наступила наша очередь вылезать. А парень все болтал!

– Эй! – забарабанила я. – Эй! Откройте!

– Откройте! – закричала тоненько Лилька, присоединяясь ко мне. – Эй вы, там! Хватит болтать!

Парень услышал. Спохватился, подбежал к нам, распахнул дверцу. Я выскочила первая, развернулась, чтобы помочь спрыгнуть Лильке, но кабинка начала подниматься.

– Быстрее! Прыгай! – крикнула я Лильке.

– Я боюсь! Уже высоко!

– Прыгай давай! Сейчас одна усвистишь наверх! Давай!

– Высоко! – пискнула Лилька.

– Я тебя поймаю!

Она спрыгнула прямо мне в объятия. Я поймала ее, но при этом еле устояла на месте. Поставила ее на ноги, но Лилька повисла на мне. Пришлось согнуться.

– Никогда, – прошептала она, – никогда не оставляй меня! Никогда!

Когда мы подошли к киоску с мороженым, чтобы, по нашей традиции, заесть наше волнительное приключение, у меня зазвонил телефон.

– Это он? – округлила глаза Лилька. – О-о!

– Он, он! – смеясь, подтвердила я, хотя мое сердце застучало. – Дать тебе с ним поговорить?

– Ну что ты! Ему же надо замуж позвать тебя, а не меня! – парировала она и, вовремя отскочив в сторону, едва не получила щелчок по лбу.

Я погрозила ей кулаком. Она скорчила мне рожицу, но потом все-таки отошла в сторону.

– Слушай, Галь – сказал Серёня, не здороваясь, – вчера… В общем, я не спал всю ночь.

– Я тоже…

– Слушай…

В его голосе звучал трепет, которого раньше никогда не было.

– Давай сегодня я заеду за тобой. И… мы съездим на наше место. Хочу тебе кое-что сказать. Очень важное. Пожалуйста.

– Да, – промямлила я, тая, – да, давай… Во сколько?

– Что он сказал, что? – подскочила Лилька, как только я убрала телефон в рюкзак. – Он позвал тебя замуж?

– Так тебе всё и скажу. Ага! Сначала купи мне мороженое!

– Какое?

– Смородиновый шербет!

Когда мы уселись на скамейку, принялись за мороженое и я поведала Лильке о разговоре, она заволновалась:

– А вечеринка?

– Ты же звала девчонок на девять. А Сережа заедет за мной после работы, в семь. Нам недалеко. Успею вернуться к девяти.

– Точно?

– Конечно. Не кусай мороженое помногу: горло заболит. Будет тебе тогда вечеринка…

– Галь… А где ваше место находится?

– Знаешь, Лиля, – серьезно сказала я, – честно тебе скажу, и ты меня пойми, не маленькая. В отношениях двоих должны быть какие-то свои, известные только им двоим секреты. Иначе это не отношения.

Она сначала надулась, даже назло откусила побольше, а потом вдруг посветлела:

– Слушай! А в наших с тобой отношениях – свои секреты, правда?

Я посмотрела на нее, вспомнила о конверте, но поняла, что она имеет в виду другое.

– Да, – задумчиво отозвалась я, – конечно.

– Ты все-таки не опаздывай, – с тревогой попросила Лилька. – Как я одна буду их встречать?

Майский ветер вздыбил мне челку, когда я восьмой раз открыла окно и выглянула во двор.

– Чего ты нервничаешь? – спросила Лилька. – Еще ведь и семи нет.

– Он часто приезжает заранее, – сказала я, стараясь, чтобы в моем голосе не было слышно тревоги.

Я знала, что на самом деле Серёня всегда приезжает раньше времени и ждет меня у подъезда. Ему так спокойнее. И тот факт, что его синей обшарпанной «девятки» не было в нашем дворе, говорил об одном: он передумал.

Я сглотнула комок в горле. Только не это!..

Зазвонил телефон. Я вскинулась:

– Подойду!

– Зачем? – удивилась Лиля.

И до меня дошло, что телефон-то звонит не мобильный, а городской, обычный, и это не моя квартира. Я поёжилась. Если Серёня не приедет, больше всего на свете мне захочется быть в своей квартире. Ха, в своей!.. В бабы-Клавиной. Ну, в своей комнате. В своей «берлоге», в своей скорлупе. Спрятать голову под подушку, плакать, а не развлекать трех капризных девчонок.