Юлия Кузнецова - Фонарик Лилька

Может, Малика?

«Нет, – подумала я, – если бы я не кокетничала с ним, как последняя дура, можно было бы. А так – приглашение проводить домой будет двусмысленным». К тому же Лёвке я еще смогла бы объяснить, чего я боюсь. А Малику – нет.

– Мы скоро закрываемся! – предупредил Лёвка очередного клиента, и я вздрогнула.

– Галка, так ты чего? – спросил Лёвка из-за стойки. – Ты точно ничего не забыла?

– Телефон сел! – выпалила я. – Дай, пожалуйста, наш стационарный.

Я подошла к стойке, чтобы Лёвке не пришлось хромать ко мне, забрала трубку, толком не зная, кому я собралась звонить. Лильке? А смысл?.. Родителям? Да уж, отличная идея…

И я набрала последний номер, который знала наизусть.

– Да? – заспанным голосом ответил Серёня.

– Это я… Ты спишь?

– Ага. Отрубился с Настькой. Только укачал ее, прикинь? Сестра в кино пошла.

– С Настей… – пробормотала я.

– А что? Ты чего звонишь-то так поздно? Что-то случилось?

– Я… Серёнь… Мне…

– Что с тобой?!

– Мне страшно. Я не могу до дома дойти.

– Ну, давай как раньше? Я с тобой буду по телефону разговаривать, а ты пойдешь!

– Он сел! – воскликнула я с отчаянием.

– Ну как же… Знаешь, что ты такой псих, а телефон не зарядила!

Я шмыгнула носом.

– Слушай, ну я с Настей…

– Я уже поняла, – еле выговорила я, чувствуя, что сейчас закончится разговор и я снова останусь одна в кафе с белой лампой, которая скоро перестанет светиться, – прости.

– Ладно. Слушай. Ты где?

– На работе.

– Хорошо. Выходи на ступеньки через десять минут.

– А Настя?!

Но он уже повесил трубку.

Никогда еще десять минут не тянулись для меня так долго. Я сидела, уставившись в экран телефона, на котором одна цифра сменяла другую.

Наконец, когда прошло девять минут, я не выдержала. Вернула Лёвке трубку. Малик хотел мне что-то сказать, но я покачала головой. Выскочила на крыльцо.

Через некоторое время, сверкая фарами, подъехала старенькая «девятка» Серёни, которую ему отдал отец. Я бросилась к машине, открыла дверь. Серёня сидел за рулем в растянутой футболке, небритый, заспанный. Такой родной… Сзади, пристегнутая к детскому креслу, радостно верещала Настя.

– Ня! Ня! – вопила она.

– Закрывай скорее дверь, – попросил Серёня, но тронуться с места ему не удалось.

Я захлопнула дверь, а потом прижалась к его плечу, к рукаву его домашней серой дырявой футболки, в которой столько раз спала, когда ночевала у него. Прижалась и заплакала. Настя изумленно затихла. А я рыдала до тех пор, пока у меня не начал дрожать подбородок.

– Ну-ну! – успокаивал меня Серёня, поглаживая по плечу. – Ну чего ты?.. Позвонила б раньше…

– У меня телефон сел! – прорыдала я.

– Дурочка ты моя… рассеянная, – сказал он и поцеловал меня в лоб. – Погнали уже… а то сестру кондратий хватит.

Когда я вошла в квартиру, Лилька вскочила с пола, где, укутавшись в плед, которым я накрывалась прошлой ночью, ждала меня, и бросилась навстречу. Сомкнула руки у меня на поясе, прижалась.

– Ну наконец-то! Я тебя еле дождалась. У меня такая идея! Такая! Я чуть не лопнула, пока тебя ждала! Послушай. Завтра же последний день! Послезавтра утром мама с папой приезжают. Давай завтра устроим пижама пати? Мы! Ты и я! И пригласим..

Я погладила ее по голове. Страх почти ушел, оставив только щемящее чувство в груди. Я ничего не буду вываливать на свою девочку.

Лучше посидим в креслах у окна. Она расскажет мне, кого пригласит на свою «пижама пати». А я послушаю. И подумаю о Серёне.

На следующий день у меня был выходной, и мы поехали на ВДНХ. Народу уже с утра была тьма. Все катались на аттракционах, прыгали на батутах. Из «комнаты страха» непрерывно доносился визг, а у вагончика с «комнатой смеха» хохотали дети, указывая на отражения друг друга в изогнутых зеркалах, украшавших его наружную стену. Кто-то карабкался на огромный корабль, кто-то хрустел попкорном, кого-то раскрашивали аквагримом, кого-то зазывали на спортивные состязания.

– Хочешь? – спросила я у Лильки, кивнув на дядьку, целившегося из лука в огромную мишень.

Она пожала плечами и рассеянно оглянулась. Вообще я решила съездить на ВДНХ, чтобы отвлечь ее чем-нибудь. Мне хотелось, чтобы Лилька покаталась на карусели или пожевала сладкой ваты. Я надеялась занять ее каким-то аттракционом, чтобы самой остаться наедине со своими мыслями.