Юлия Кузнецова - Фонарик Лилька

– Ну что, что ты ревешь?

– Я боюсь…

– Чего ты боишься? Ну не знаем мы твой размер. Померяешь один, другой, третий. Вот и определимся!

– Вот я и боюсь мерить, – проревела Лиля, – а вдруг мерить надо будет прямо там… за прилавком?

– Да брось, что за чушь? Наверняка у них примерочные есть! – возмутилась я, но сама при этом похолодела: а вдруг и правда там, за прилавком, придется переодеваться?

– Так, пошли, – не выдержала я, схватила Лильку за руку и выволокла из туалета.

– А вы вспомнили свой размер? – плаксиво спросила Лиля.

– Да не могу я его вспомнить! Потому что не знаю!

– Как?!

– А так!

– А как же вы…

– Да никак.

– Вы его не носите?

– Ношу! Слушай, Лиля, – я не смотрела ей в глаза, – давай я тебе объясню, в чем дело, но ты никаких вопросов после объяснения задавать не будешь? Вообще не будет никаких высказываний с твоей стороны! Обещаешь? Ладно. Мне белье поку… то есть дарит мама. По праздникам! Всё!

Это было ужасно. Просто какое-то жуткое унижение – признаваться одиннадцатилетней девчонке, что я, хотя и живу одна, и зарабатываю, и даже решилась на замужество (счастье, что она ничего не знает про это!), ничего не знаю про размеры бюстгальтеров. Но и врать я не могла. У меня с враньем плохо. Мне родители всю жизнь правду говорили и меня приучили. Мне никогда не врали в поликлинике, что «эта тетя тебе делать ничего не будет». Объясняли честно: «Будет больно, но нужно просто потерпеть». Я, конечно, орала сначала, но потом папа как-то тихо спросил: «Было бы лучше, если б мы тебе соврали?» Я умолкла сразу же.

Лилька молчала, и я искоса глянула на нее. Она жевала кончик косы и о чем-то думала.

– Ну? – не выдержала я. – Чего ты молчишь?

– Вы же сами сказали: никаких высказываний…

– Ладно! Всё! Пошли! Чем быстрее мы закончим, тем лучше!

Я подтащила ее к прилавку и произнесла три слова, которые вызывали у меня страшное смущение, но обойтись без которых было невозможно:

– Нам нужен бюстгальтер!

– Обеим? – деловито отреагировала Кармен.

– Нет! – вздрогнула я. – Только ей. Только мы размера не знаем.

– Ну это мы сейчас выясним, – успокаивающе сказала Кармен. – Подойди сюда, котеночек!

Мне не понравился этот «котеночек», но перед продавщицей белья я застыла, как перед анакондой. Она была царицей в совершенно незнакомом мне государстве, и, поскольку я не знала правил, мне следовало помолчать.

– Подними лапки, опусти лапки, молодец, – приговаривала Кармен, ловко обхватывая Лильку сантиметровой лентой, потом ослабляя и снова обхватывая. – Ну вот и определились. Вас померить?

– Не надо, – вздрогнула я.

– Ну, может, вы за компанию с подружкой купить хотите…

– Спасибо, не надо! – Я почувствовала, что еще секунда – и я или в обморок упаду, или заору.

Лилька нахмурилась, шагнула ко мне и погладила по руке.

– Не надо ее мерить, – тихо вступилась она за меня, – ей мама белье покупает и знает ее размеры.

– Лиля! – прошипела я.

Но Кармен, удивленно улыбнувшись, кивнула и повернулась к Лильке.

– Ладно, давайте с фасончиком разберемся, девочки. – Она деловито закопалась в стопках лифчиков. – Дать вам с микрофиброй?

Лилька посмотрела с тревогой на меня.

– Может, с пушапом? – продолжила продавщица, – или с микропушапом!

– Выбирай! – сердито сказала я Лильке.

– Мне бы серый… или черный, – пробормотала она.

– У-у! – протянула Кармен. – А чего цвета такие скучные? Давай цветастенькое дам? Лето на носу!

Я сглотнула. Мне хотелось прийти на помощь Лильке. Но я почему-то робела перед Кармен. Боялась ее почти так же, как пустых подъездов.

Но Лилька все же как-то справилась с выбором. Кармен довела нас до примерочной, втолкнула обеих в кабинку, задернула занавеску. Я прислушалась к ее удаляющимся шагам и выскочила наружу. Правда, через некоторое время Лилька снова позвала меня – застегнуть лифчик. Я поморщилась, но выбора у меня не было. Она стояла, крепко прижимая свой детский лифчик к груди, испуганно глядя на зеленовато-белое отражение в зеркале.

– Как-то тесно, – прошептала она, когда я щелкнула застежкой и отступила.

– Ой, да не врите! – послышался голос Кармен за спиной.

Она отодвинула меня и подскочила к Лильке.

– Давай я тебе лямочки распущу! Давай-давай! Придумает тоже – тесно. От горшка два вершка, а умничает. Ну, они все такие. Моя тоже туда же… Я ей говорю: «Ну куда тебе розовые кружева?» – а она: «Все носят, все носят…»

Болтая, она хваталась за лямки и что-то с ними делала, но я смотрела на Лильку. Ее лицо в зеркале позеленело еще больше, рот скривился. Она закусила губу и зажмурилась.