Юлия Кузнецова - Фонарик Лилька

– Не пыхти, – посоветовала я, – за сто рублей не купишь тут ничего.

– Почему за сто?

– Ты ж сказала, что у тебя шестьсот, а бюстик рублей пятьсот будет стоить, думаю. Вот и останешься с сотней.

– Вот бы где-то выиграть миллио-он! – мечтательно тянет Лилька. – Я б купила себе все, что хочу.

– А кто тебе сейчас не дает? – спросила я, но тут же прикусила язык.

Ей же родители не дают покупать то, что хочется. И денег карманных она получает немного. Это я зарабатываю и даже, бывает, мамке денег привожу. Она, правда, говорит, что не тратит их, а откладывает, а потом, через несколько лет, вернет мне в целости и сохранности. Я экономлю, но знаю: если очень захочется, могу себе все, что хочу, купить. Даже юбку от «Дольче энд Габбана», например. Мне жалко три зарплаты на это тратить. А у Лильки выбора нет. Просто не может себе купить, и всё. Мне всего девятнадцать, но как быстро забывается зависимость от родителей…

– А вам родители много денег давали в школе? – спросила Лиля.

– У них самих много денег никогда не водилось, – ворчливо ответила я. – Откуда? Мама – медсестра, папа – врач ЛФК в поликлинике. Ну, по полтиннику в неделю было у меня.

– А вы на что их тратили?

Перед моими глазами вдруг всплыла картина.

Мы от тети Сани возвращались, она в Арсаках живет, это дальше по Ярославской дороге ехать надо, и мама предложила, чтобы они с папой домой пошли, а я – в магазин забежала за хлебом. И дала мне денег еще, просто так. Купи, мол, дочка себе что-то. Может, наклейки с «Барби» или что там у вас в моде.

А я пошла и купила себе мороженого. Пять стаканчиков вафельных. И, сидя на скамейке, съела все пять один за другим.

– И у вас горло не заболело? – с восторгом спросила Лиля, когда я ей рассказала про мороженое.

– Нет, что удивительно, – ответила я. – Понимаешь, я просто дорвалась. Мне в детстве запрещали мороженое. Топили его в кастрюле, чтобы поплыло, и только тогда давали есть. Я ангиной часто болела, и каждый раз приходилось антибиотики пить. Ну, мамка, конечно, волновалась и старалась мое горло беречь; папа ее все пугал рассказами про то, как антибиотики организм разрушают. Врачи, что поделать…

– Как же вы не боялись заболеть, пока столько стаканчиков ели?!

– Боялась, конечно. Говорю ж, дорвалась. Прямо башню снесло, как мороженого хотелось! Так что, может, и хорошо, если мы с тобой купим тебе бюстик. А то будешь на них все деньги переводить, как подрастешь. И ничего себе даже купить другого не сможешь – только весь дом будет лифаками завален.

Мы засмеялись, а потом Лиля сказала:

– А мороженого потом купим?..

– Не говори «гоп»! – сурово оборвала я ее. – Вон справа развал, пошли туда!

Мы подошли к витрине, на которой горками были разложены самые разные бюстгальтеры: и кружевные и простые, спортивные, и однотонные и разноцветные. Я огляделась и приметила автомат с кофе.

– Что-то в горле пересохло, – небрежно сказала я, – пойду сделаю себе капучино. А ты пока выбирай. Не люблю я эту дрянь химическую, но чего-то захотелось кофейку…

Я не успела сделать и шагу, как Лилька цепко схватила меня за руку ниже локтя.

– Галя! Подождите! Вы… вы куда?!

– Я же сказала тебе – за кофе!

– Нет-нет, не бросайте меня!

Лилька подволокла меня к прилавку. И они обе, и Лилька, и молодая девчонка, торгующая бельем, черноволосая, с красным ободком, как какая-то Кармен, уставились на меня. Нашли тоже командира!

– Галь, – сквозь зубы проговорила Лиля, – чего говорить-то?

– Ну спроси, есть ли твой размер, – еле слышно ответила я.

– А какой?

– Я откуда знаю?!

– A y вас какой? Можно же просто меньше, чем ваш, попросить…

– Я… Я не…

– Вы не знаете?! – потрясенно спросила Лиля, разворачиваясь ко мне.

– Мне нужно в туалет! – не выдержала я и метнулась в ту сторону, где были нарисованы две фигурки – мужская и женская.

В узкой кабинке, изрисованной маркером, я достала мобильный телефон. Быстро нажала на кнопки. «Абонент недоступен». Это что еще за фокусы? В городе Пушкине нет метро! Где она может быть?!

В дверь постучали.

– Это я, – послышался жалобный голос Лили.

Я промолчала, снова нажимая на кнопки. Ничего, если дозвонюсь, шепотом спрошу. Позора не допущу.

Снова – «недоступен». Снова постучали.

– Да сколько можно?! – проорала я.

Лиля ответила всхлипыванием.

В третий раз не дозвонившись, я распахнула дверь.