Светлана Лабузнова - Билет до Луны

После того как мы отсмеялись, Ольга Борисовна рассказала еще одну историю.

— А как они меня с днем рождения поздравляли! Я в июле родилась. Мы как раз на море в лагере были. Встаю, а на двери воспитательской плакат поздравительный. Выхожу за дверь, а там стоят наши орлы с букетами цветов с местных клумб. Улыбаются, а потом как крикнут хором: «С днем рождения!» И на пляж зовут. Я этот подарок до конца жизни не забуду. Из песка и камней прямо на берегу сердце выложили.

Она помолчала и продолжила:

— Тем же летом история с потерянными полотенцами была. Я перед отъездом напомнила ребятам, чтобы полотенца собрали. А Вова возьми и спроси: «А что будет, если полотенец не хватит?» Я ляпнула не подумав: «Не выпустят нас отсюда». Мы в то утро половину пляжа вскопали. Одолжили у младшей группы лопатки и совочки. Вовка закопал в песок четыре полотенца и забыл, где именно, а может, не захотел вспоминать. Мы нашли только одно. Очень ребятам не хотелось с юга уезжать. Порезала я тогда на четыре части свое полотенце. Оно большое было, мне сын из Индии его привез, кусочек-четвертинка от него до сих пор остался…

Вспомнив этот оставшийся, четвертый, кусочек, Ольга Борисовна замолкает. Он — память о погибшем сыне.

Я перевожу разговор опять на Вовку. Рассказываю в деталях, как он спас дочь не то африканского вождя, не то одного из премьер-министров тамошних. Передаю привет от него и обещаю в следующий раз взять его с нами. Но следующего раза уже не было.

Это была наша последняя встреча с Ольгой Борисовной. Через год ее не стало. Вовка и Юрка корят себя за промедление, что не приехали еще раз вместе, не вспомнили прошлое, не улыбнулись и не погрустили вместе. Навещая ее могилу, мы приносим махровые астры — ее любимые цветы.

Я почти ничего не рассказал о своем друге. С Вовкой после детдома мы устроились в мастерскую. Поворочав железками, ушли в армию, а там попали служить в разные части. Не умеющий плавать Вовка угодил в Морфлот. А я — к погранцам. Обещали письма друг другу писать, но так и не написали ни разу. А после службы встретились, как договаривались. Потом мы уехали за лучшей жизнью в Москву. Москва встретила нас сурово. Но мы, детдомовской жизнью битые, армейской службой закаленные, не сломались.

Никто и никогда не учил меня правильному, разумному обращению с деньгами. Да и как можно учить правильно расходовать то, чего у тебя никогда не было. Нет денег. Нет расходов. Нет личного дня рождения. Когда у меня появились свои деньги, я пару лет тратил их до копейки за несколько дней. Подругам дарил огромных лохматых медведей, конфеты и розы ведрами.

Однажды нас с Вовкой сбил КамАЗ. Отделались моими двумя сломанными ребрами да поврежденной Вовкиной ногой. Мы, конечно, были сами виноваты. Вышли на полосу движения с обочины на повороте. Темно было, водитель нас и не заметил в нашей-то черной одежде. Выскочил он из машины, лицом своим побелевшим, как фонарем, светил. Мы потом в милиции подтвердили, что не виновен он.

Приезжая в гости к нам, друг Вовка всегда привозит что-нибудь экзотическое в подарок. В последний раз он привез ловца снов.

— Дядя Вова, а это что? — спрашивает у крестного моя дочка, забравшись с чудны́м обручем к нему на колени.

Вовка морщится: она задевает его больное колено — память о встрече с КамАЗом.

— Это ловец снов. Вот ты спать любишь?

— Не-а!

— И правильно. Вдруг проспишь все интересное. А вот если повесить эту штуку в твоей комнате, то сны будут у тебя сказочные.

— Правда? И принцы с принцессами приснятся?

— Обязательно. А вот в эту дыру посередине будут уходить все плохие, страшные сны. И ни один кошмар не сможет прийти к тебе.

— Вовка, ты где взял такую штуку? — интересуется моя жена.

— Ты не поверишь, но я ее получил в дар от хозяина лавки со всякими амулетами.

— Это как?

— Да на море его дочь тонула. Ну я и вытащил девчонку. Подарил мне папенька вот такую штуку. Вы мне потом расскажите, какие вам сны будут сниться.

— Ну, давайте за героя, за хранителей снов, что ли, — предлагаю я.

Любушка засыпает, перебирая перышки и ракушки на ловце снов. А мы слушаем легенду индейцев.

Ловец снов

Я слушаю легенду, и мне кажется, что она чем-то похожа на мою жизнь. Все хорошее задерживает паутина памяти, а плохое исчезает в маленькой дыре. Я научился отделять важное от неважного. Для меня важное — моя семья, и не важно то, почему тридцать пять лет назад я был оставлен в роддоме и отправлен транзитом через дом малютки в детдом. Мы с Ирой слушаем нашего мудрого археолога и думаем о снах наяву. Детдом, сиротство — может, все это приснилось? Из омута тревожных мыслей выводит Вовкин голос: