Андрей Максимов - Солнце на дороге

— Да пошел он… — начал было Антошин.

Но Малко перебил:

— Помнишь, Баба Яга говорила, что он очень вранье любит? — Малко говорил так тихо, что Антошин еле слышал его. — Надо что-то красивое ему нафантазировать. Попробуй, а? Ты же взрослый! Ты же должен суметь!

Кладовик стоял сложив руки на груди и, добродушно улыбаясь, смотрел на полковника.

— Еще попробуешь? Али как? — наконец спросил он.

Полковник вздохнул.

— Ты что, и вправду хочешь, чтобы я тебе наврал чего-нибудь?

Кладовик обрадовался:

— Ой, хочу! Я, честно тебе скажу, страсть как фантазии люблю. Ага. Скучно мне, понимаешь? Сижу, сторожу клад, за ним никто не приходит. Тоска! Бывает, наврешь себе что-нибудь, напридумываешь — все легче. Ну а уж ежели кто другой красиво заливать сумеет — просто праздник для моего сердца.

Чтобы потянуть время и собраться с мыслями, Антошин поинтересовался:

— А врать-то разве хорошо?

Кладовик аж взвился:

— Хорошо! В правде что интересного? Правду и так все видят. Правда у всех одна. А вранье — оно разное, у каждого свое. Чужой правды-то не бывает, а фантазия всегда чужая, личная так сказать. Сколько лиц — столько фантазий. А правда на всех одна. В общем, хотите меня ублажить — фантазируйте давайте. Только чтобы красиво. Чтобы такая была история, какую я не только не слышал никогда, но и представить себе не мог!

Поскольку ничего интересного полковнику в голову не приходило, он решил еще время потянуть:

— И что? Если мы нафантазируем так, что тебе понравится, ты нам клад отдашь?

Кладовик ответил, как показалось полковнику, по-доброму:

— Вы фантазируйте давайте. А там видно будет.

Кладовик сел на землю, оперся спиной о ствол сосны, приготовился слушать.

Надо сказать, что полковник Николай Васильевич Антошин врать не то чтобы не любил, а не умел вовсе. Считал, надо сказать справедливо, вранье занятием категорически не мужским и абсолютно бессмысленным. Даже книжки предпочитал читать научные или мемуары, чтоб без вранья.

И потому Антошин попросил Малко:

— Ты давай. У тебя лучше получится. Мальчишки, я знаю, приврать-то любят.

Малко смотрел печально.

— А я не умею. Мне отец говорил: «Когда человек врет, боги обижаются. Боги хотят, чтобы человек радовался той жизни, которую они создали, а не придумывал другую, которую они не создавали».

Мудрый был у Малко отец.

Надо, значит, придумать что-нибудь такое, невероятное. И делать это должен он — человек, напрочь лишенный фантазии.

За свою жизнь полковник Антошин не раз участвовал в допросах. И много раз убеждался: поверить в правдивые показания бывает подчас куда сложней, нежели в придуманные. Оно и понятно. Ложь — она ведь хорошо подготавливается, украшается и в результате становится так похожа на правду. А правда идет себе, неукрашенная, такая, как есть, — вот в нее часто и не верит никто.

И еще. Фантазировать надо только про то, что сам хорошо знаешь, иначе наверняка собьешься.

Что же такое нафантазировать? Про что? Что такое придумать, чтобы этому Кладовику понравилось?

Вдруг Антошина осенило. Господи! У него же есть такая потрясающая правда, которая покажется этому наглому Кладовику совершенно невероятной фантазией! И это именно то, о чем он, полковник Антошин, знает все и рассказывать может без особого напряжения часами!

Как же он сразу не догадался! Он будет делать то, что привык, — говорить правду. Но для Кладовика это будет самая невероятная, самая немыслимая, самая фантастическая ложь!

Антошин даже руки потер от предвкушения удовольствия.

«Ну, Кладовик, сейчас я тебе такое нафантазирую — ты рот от удивления откроешь и тут же любой клад отдашь! Да еще поклоны бить будешь от уважения ко мне».

«Человек может попасть в любое место земли. В секунду. Раз! — и ты на другом конце земного шара.

А еще, если человек устал, он может слетать на Луну. Просто так. Походить там в скафандре и вернуться на Землю. И на Марс может. Но это дольше.

Еще есть крошечная совсем коробочка, на ладони поместится, с помощью которой человек может не только разговаривать, но и видеть своего собеседника, где бы тот ни находился.

Представь: люди живут в огромных домах, внутри которых у каждого свой домик под названием квартира. И человек может там заниматься только тем, что ему нравится. А то, что ему не нравится, — например, готовить еду или убираться, — делают искусственные люди, они называются роботы. Они не рождаются, а делаются. Представляешь? Человек может из разных деталей собрать человека. Причем в любом количестве; сколько ему надо людей, столько и сделает.