Татьяна Шипошина - Тайна горы, или Портрет кузнечика

Вот сколько историй ждут того, чтобы о них кто-то рассказал! А сколько еще историй ждут своего часа, чтобы произойти!

На следующий год родители не пустили меня на практику в Крым. Велели подрасти. Отправили к бабушке — писать русские просторы. Кстати, Ваську тоже в Крым не пустили. Ваське пришлось осваивать школьную науку. А Денис остался за компанию. Работал все лето на бензоколонке — деньги зарабатывал.

Не могу не рассказать о нашем монастыре.

В первый год после этой истории Иванычу пришлось несладко. Работы по восстановлению монастыря продвигались чрезвычайно медленно. Можно сказать, вообще не двигались.

Денег у Иваныча не было. Чужое государство не выделило монастырю ни копейки. Пришлось Иванычу кинуть клич и собирать с миру по нитке.

В чужой стране никак не могли понять, что же потерял наш Иваныч на заповедной горе и что он хочет найти в этих старых развалинах?

Зачем ему нужно это восстановление, за которое никто не собирался платить никакой зарплаты?

Рабочих Иваныч нанять не мог, так как рабочим надо платить, а платить было нечем.

«Куда ни кинь, всюду клин», — говорил он, сидя осенью в нашей мастерской и обнимая одной рукой Ваську, а другой Жанну, которая ждала ребенка.

Первое лето «восстановления» оказалось очень тяжелым. Но Иваныч не их тех, кто сдается и опускает руки.

А потом произошло еще одно событие. В мире. В стране.

Это событие затронуло всех нас и добавило надежды всем, особенно Иванычу.

О политике у нас в мастерской, конечно, разговаривали, но не часто и не много. Но в этом году…

Начались события на Украине. Странная, непонятная, нелепая война своих со своими.

Взрослые переживали и слушали репортажи с Украины, словно сводки с фронта. Мы, дети, тоже. Никак мы не могли понять, почему брат поднял руку на брата.

Во многих из нас течет украинская кровь. Например, во мне. Мой папа — наполовину украинец, потому что украинкой была его мама, моя бабушка.

И вдруг, как гром среди ясного неба, прозвучала новость о том, что Крым снова стал российским!

Крым вернулся в состав России!

Вы не представляете, какой радостью это оказалось для нас! Каким праздником! Как мы в нашей мастерской отмечали это знаменательное событие!

Наверно, так произошло со многими людьми. Ведь почти у каждого человека кроме «общего Крыма», Крыма «для всей страны», был или есть свой, особенный Крым. Есть какая-то заветная частичка солнечного полуострова, о которой особенно болит сердце.

Такая частичка есть и у меня. Именно о ней я и думал, глядя в голубой экран телевизора, слушая новости, тревожась и радуясь вместе со всеми.

А Иваныч! Ух как радовался! В его душе ликовал «свой» Крым! Наш Крым! Отметив праздник, Иваныч с новой силой двинулся по инстанциям. Теперь уже — по московским. Доказывал, убеждал, требовал…

Никто из наших и не подозревал, что Иваныч может так доказывать и убеждать.

Никто не предполагал, что он может обивать пороги и писать бумаги. Оказывается, Иванычу и это было по плечу. Монастырь заставил Иваныча действовать так, как мог только он — сильный, могучий человек.

Наверно, Иванычу изначально требовалось живое, настоящее дело. Такое, чтоб проникало до самой глубины его богатырской души. Чтоб он смог развернуться по полной.

Такое же большое и сильное, как он сам.

Вот он такое дело и нашел.

Короче, на следующее лето развалины монастыря ожили. Появилось несколько рабочих, а у Иваныча — добровольные помощники, такие же подвижники, как и он сам.

«Подобное притягивается подобным», — заключила мама, собирая вещи, чтоб отправить меня в Крым, на практику.

Все, что происходит в монастыре, я увидел уже собственными глазами летом. Вместе с Лёнчиком, Васькой и Денисом.

Теперь на лагерной мачте развевался российский флаг. Сменились вожатые. И доктор сменился. Правда, не в лучшую сторону. Вместо Верочки работала толстая пожилая тетка.

Хорошо, что никто из нас не заболел, пока мы находились в лагере.

Когда практика закончилась, мы с Васькой и Лёнчиком поднялись на гору и помогали Иванычу восстанавливать монастырь почти до конца лета.

Денис тоже приехал после окончания занятий в колледже.

Для росписи храма, о чем мы втроем мечтали, еще время не подошло, а вот на подсобных работах Иваныч нас использовал на все сто. Мы грузили камни, мешали бетон, вывозили мусор. Загорели дочерна, и мускулы появились, честное слово!