Дмитрий Санин - Сбоник короткой прозы Дмитрия Санина

— Осторожно, двери закрываются, — торжественно объявил Голос. — Следующая станция — «Гражданский проспект».

— Какие–то проблемы, уважаемый?.. — донеслось с перрона.

— Это ты мне, брателло?!

На перроне послышалась возня, злобное шарканье и частое пыхтение.

Двери тяжело грохнули резиновыми челюстями. Поезд, убыстряясь, понёсся в тоннель.

— Станция «Гражданский проспект»…

— Молодой человек! — над пьяным склонился старик, тряся его за плечо. — «Гражданский»! Следующая — конечная…

Пьяный мгновенно проснулся:

— Ох… спасибо… спасибо… — он, согнувшись, словно с низкого старта, ринулся к дверям.

«Осторожно!» — крикнула бутылка, но было поздно: пьяный неуклюже задел её ногой. Бутылка отчаянно взвизгнула, бешено кувыркаясь, вылетела на перрон и с размаху, звонко долбанулась горлышком о гранитное основание колонны.

«А–а–а–й!!!»

Но чудом не разбилась… Опять ей повезло!

— Вот черти, — пересохший язык пьяного ворочался с трудом. — Вечно они бутылки под ноги ставят, идиоты…

Он вдруг, качнувшись, цепко ухватил бутылку, и, широко мотаясь из стороны в сторону, целеустремлённо заспешил к эскалатору.

— Молодой человек!

Пьяный обернулся, пытаясь понять, кто же его зовёт. Сзади к нему спешил старик.

— Давайте–ка я Вас придержу, а то Вы обязательно упадёте. А наверху Вас могут забрать в милицию…

— Ох, спасибо Вам, — потёр лицо пьяный. — Спасибо. Извините.

Они вместе зашли на эскалатор.

— Извините меня, Бога ради, — сказал пьяный виновато и не очень разборчиво. — Стыдуха. Перебрал. Понимаете, кандидатскую защитил, банкет… Ничего не помню, — помахал он рукой перед лицом.

И действительно — несмотря на помятость, был он одет довольно прилично.

— Хорошее дело, — заметил старик, крепко поддерживая новоиспечённого кандидата за локоть. Старик вдруг улыбнулся: о таких банкетах он кое–что знал не понаслышке…

— Вам на трамвай?

— Нет, нет… Я тут, через двор живу… Спасибо… Вам… Извините, что так…

— Ничего, ничего. Нам по пути. Давайте–ка я Вас до двора доведу.

Они вышли из метро и заскрипели молодым снежком, удаляясь.

А бутылка уютно лежала в тёплой урне, на мягкой бумаге. Все опасности остались позади; она, ошеломлённая, ещё не веря своему счастью, прислушивалась к болтовне новых подружек.

— Ну, и как тебе люди? — пропищала ей глупенькая «пепсиколка», вымазанная помадой. — Правда, душечки? У них такие вкусняшные жевачки, вау…

— Ой, не знаешь ты жизни, — нервно засмеялась наша опытная бутылка, затягиваясь окурком. Пивные соседки понимающе закивали. — Это какой–то кошмар. Сплошное… быдло.

— — — — — — — — -

Плохая примета.

…Обитатели бункера давно привыкли, что боятся их — а не они. И тем страшнее им было сейчас. Страх просачивался через потолок, вместе с ударами канонады, растекался по коридорам и помещениям. Иногда бункер нервно дёргался от особо близких разрывов. На столах валялись карты и схемы, зияли распахнутой пустотой сейфы. С верхних уровней доносились звуки патефона: там пьянствовали обезумевшие солдаты.

Перекошенный человечек, бледно–восковой от горя и ужаса, метался по тесному подземному кабинету. Его колотила крупная дрожь; он придерживал трясущуюся руку другой, словно прикрывал срам. Там, куда свисали руки, мучительно сосало, дёргало и сжималось. Но Гитлер всё ещё верил, что выберется. Верил и надеялся: возле дверей стояли два чемодана, на одном лежала женская шубка.

В дверь тихо стукнули, вошёл Борман.

— Мартин! — выдохнул Гитлер клекочущим горловым голосом, всплеснул руками и бросился к вошедшему. — Мартин!!!

Он схватил Бормана за руки.

— Где армия Венка?!! — его безумные глаза бегали по зрачкам Бормана.

— Мой фюрер, на Венка надежды нет, — печально покачал головой Борман. — Придётся спасаться бегством. Коридор подготовлен.

— Не терять ни секунды! — затряс осунувшимися щеками Гитлер. Его взмокшая чёлка прилипла ко лбу. — Будущее национал–социализма и Европы решается в это мгновение! Мы ещё остановим большевизм, в этом наше историческое предназначение! Ева! Ева!!!

И тут, откуда–то издалека, донёсся глухой металлический удар, словно гигантской кувалдой:

— БАМ–М–М–М…

Гитлер и Борман вздрогнули. Через полсекунды удар повторился. Ещё раз… Ещё… Мерные удары слышались всё яснее: БАМ–М–М… БАМ–М–М… БАМ–М–М… Они приближались.

— Что это?!

На пару секунд удары прекратились; в соседнем зале совещаний послышался придушенный взвизг, будто раздавили крысу. И снова эти жуткие БАМ–М–М… БАМ–М–М… БАМ–М–М…