Михаил Львовский - Это мы не проходили

В продовольственных магазинах под веселую музыку исчезали торты и пирожные. В парикмахерских стройные ряды женщин, сушивших волосы под блестящими колпаками, почему-то напоминали о космических перелетах.

Трамваи и автобусы были набиты волшебными словами «пожалуйста», «простите», «извините», «прошу вас» и т. д.

Между очередями за тортами, цветами, праздничными сувенирами метался Митин папа. Но ему страшно не везло. Как только подходила его очередь, слышался неприятный голос:

— Всё! Торта не выбивать!

Или:

— Жирафы пластмассовые кончились! Не стойте, граждане!

Митин папа изнемог, махнул на все рукой и зашагал по улице.

И снова музыка уличных репродукторов стала глуше. Теперь она доносилась в блестевшую пластиком и кафелем этажную кухню. Здесь шла праздничная готовка. Но настроение у девушек было не то, что прежде. Да и Юра не чувствовал себя по-прежнему уверенно.

— Как я понимаю, ингредиенты для обещанного салата с майонезом? — спросил он Лену, кивнув на кипящую кастрюлю.

Лена промолчала. Тогда Юра сунулся к красавице «англичанке»:

— Что это у тебя так вкусно пахнет? Солянка?

И немедленно получил в ответ:

— Будь она неладна! Что ты всюду свой нос суешь? И без тебя тошно! Ну до чего же надоела эта бурда! Если б вы знали, девчонки, как моя мама готовит! Приходите, миленькие, как вернемся домой, все приходите — угощаю!

— Так, — сказал Юра, — первые признаки морального разложения: тянет к маминым пирогам. Ты же сама говорила, что дом современного человека — это хороший чемодан! А как насчет «обожаю жить в отелях»?

— Современному человеку, — категорически заявила Ира, — нужны папа и мама!

— В раннем детстве, — вставил Юра.

— До глубокой старости! — ответила Ира. — И, по возможности, дедушки и бабушки. Ему нужны братья и сестры, тети и дяди.

— Скажи еще — тещи и свекрови, — не сдавался Юра.

— Скажу! Я хочу выходить из дому, и чтоб меня узнавали соседи. «Здравствуйте, Ирочка, вы всё хорошеете», — «Здравствуйте, Василий Петрович, как ваша нога?» Это нужно современному человеку!

— Детке домой захотелось? — сказал уже совсем противным голосом Юра Рябинин.

— Да, на Сахалин, на Северный полюс, если там будет мой дом, — стояла на своем Ира.

Митины папа и мама медленно приближались к парадному своего дома, но их вид вступал в вопиющее противоречие со словами Иры, настолько он был унылым.

В парадном вереница почтовых ящиков на этот раз выглядела совсем иначе, чем тогда, когда мы ее увидели в первый раз. Все ящики были набиты почтой, кроме Митиного.

Районный архитектор открыл свой почтовый ящик. Вывалились поздравительные открытки с цифрой «восемь» и одна жалкая бумажка официального вида.

— Смотри, праздники завтра, а уже сколько поздравлений, — заметила Нина Васильевна.

— Что это? — с надеждой спросил Александр Павлович, кивнув на бумажку официального вида.

— Счет за междугородные переговоры.

— Ничего не понимаю! — растерянно признался Митин папа. Может быть, кто-нибудь ворует нашу почту? А? И ты знаешь, все одно к одному. Начальство в нерабочие часы теперь уже никуда не вызывает. Сам приду — гонят. И еще начинают мне — ты понимаешь, мне! — объяснять, зачем у нас ввели два выходных в неделю. Может быть, мир перевернулся?

В большой комнате Митиной квартиры на столе стояла ваза с цветами. Очевидно, Мите повезло больше, чем отцу. К вазе была прислонена открытка с цифрой «восемь». На юге уже в марте букеты цветов не то, что московские, и Митина мама даже слегка вскрикнула от восторга. Она поцеловала Митю в затылок, а тот смущенно улыбнулся.

— Звонков не было? — спросил Митю отец.

— Только маме.

— Понимаю… Который час?.. Ага, три.

— Нас сегодня пораньше отпустили… — виновато сказала Митина мама.

— Ну, вас-то я понимаю… А почему меня? Впрочем, это так и должно быть. Надо проводить свободное время в кругу семьи. Для того и два выходных в неделю. Жаль, я на работе пообедал. Ты небось тоже?

Жена кивнула.

— А ты? — спросил Александр Павлович Митю.

— В «стекляшке».

— Вот видите, а го бы пообедали вместе. За семейным, так сказать, столом. Ну, ничего. Главное — духовное общение. Чего мы стоим? Давайте сядем.

Все сели.

— Ну, сынище, — продолжал районный архитектор, — посмотри-ка на меня. Ничего, ничего. Ишь какой вымахал! Ты сколько килограммов весишь?

— Сорок восемь.

— Молодец. Я в твоем возрасте больше чем на сорок пять не тянул. Нина, ты посмотри, какое у нас чадо растет!