Николай Олейников - Боевые дни [Рассказы, очерки и приключения]

«Буду прыгать вслепую», подумал Евсеев и оторвал руки от самолёта.

Но он не упал. Оказалось, что его запасной парашют зацепился за самолёт.

Он изо всей силы упёрся обеими руками в стенку самолёта. Верёвки лопнули, и Евсеев полетел вниз.

Он падал со страшной быстротой, быстрее, чем летит самый скорый курьерский поезд. Но Евсеев был спокоен.

Он не торопясь протёр очки, не торопясь надел их на нос.

Вдруг он почувствовал сильную боль в ушах. Тогда он запел песню, и боль сразу прошла.

Евсеев посмотрел на левую руку, где у него были привязаны часы.

«Ого, — подумал он, — я лечу уже целых девяносто семь секунд — надо приготовиться к встрече с землёй».

И он перевёл глаза на землю. До этого он совсем не смотрел на неё.

Евсееву показалось, что он никуда не падает, а всё время стоит на одном месте.

Зато земля со страшным рёвом несётся ему навстречу. Вот она всё ближе и ближе — ещё секунда, и будет поздно. Евсеев нашёл на груди кольцо от парашюта и дёрнул.

Со страшной силой его рвануло вверх.

Евсееву показалось, что у него вывернуты руки, повреждены плечи. Но это ему только показалось.

Его спасло то, что перед полётом он подложил себе под мышки волосяные подушки.

Евсеев посмотрел вверх и увидел, что парашют распустился.

Его несло на сосны и берёзы.

Очень трудно было спускаться между деревьями. И всё-таки Евсеев так рассчитал свою посадку, что парашют остался цел. Он только слегка накрыл невысокую берёзку.

Евсеев снял с берёзки парашют и вышел из лесу.

Навстречу ему бежали красноармейцы с испуганными лицами. Они видели, как падал Евсеев, как он скрылся за лесом с нераспущенным парашютом, и думали, что он разбился насмерть.

Через минуту подъехал доктор.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он.

— Прекрасно, — ответил Евсеев.

— Удивительно, — проговорил доктор. — Ведь вы пролетели, не раскрывая парашюта, целых семь километров!

О смелом прыжке Евсеева узнал весь Советский Союз.

Евсеев победил парашютистов всего мира. Он раскрыл парашют на высоте сто пятьдесят метров от земли.

В награду за свой подвиг Евсеев получил от Советской власти подарок — часы с надписью.

К нам в класс вошёл директор и сказал:

— Ребята, кто из вас хорошо рисует?

Все закричали:

— Орлов! Орлов хорошо рисует.

Орлов — это моя фамилия. Я сижу и молчу.

— Где же он? — спросил директор.

— А вон, — закричали ребята, — на самой задней скамейке сидит!

Директор повернулся ко мне и поманил пальцем:

— А ну-ка, Орлов, иди сюда.

Я подошёл.

— Вот что, — сказал директор, — ты портреты вождей рисовал когда-нибудь?

— Рисовал.

— А можешь ты портрет Кирова за три дня нарисовать?

Я подумал немного и ответил:

— Могу. Только мне надо уголь хороший достать. Я углем буду рисовать.

— Э, нет, — сказал директор, — углем рисовать не нужно. Чёрный портрет у нас и так есть. Нам надо портрет в красках сделать.

— А для кого рисовать надо? — спросил я.

— Да для нас же! — засмеялся директор. — Разве ты не знаешь, что через три дня у нас школьный праздник? Мы в этот день хотим у себя повесить большой портрет товарища Кирова.

— Отчего же вы в магазине не купите?

— Вот то-то и оно, — сказал директор, — что ни в одном магазине нет портрета Кирова в красках. И потом, мы хотим, чтобы портрет был нарисован нашими же учениками.

— Нет, — сказал я, — красками я рисовать не буду.

— Почему?

— А потому, что Кирова я никогда в жизни не видал и не знаю, какого цвета у него волосы, какие у него глаза, какая рубашка. Чёрный портрет я с любой фотографии срисую, а для того, чтобы красками рисовать, надо непременно человека видеть.