Сергей Гусаков - Долгая ночь у костра (Триптих Время драконов часть 1)

Ведь впереди — Вечность.

ГОЛОС ПЕРВЫЙ — ПРЕДЧУВСТВИЕ:

..: Конечно, “под газом” начинать серьёзную работу не стоило. По крайней мере, вначале. То есть потом мы, может, попробуем трансляцию и в таком ( я даже думаю, что можно и круче ) состоянии; всё это будет нам важно...

— Но начинать нужно красиво.

И так как от этого постоянного барабанного боя вполне может поехать, и даже улететь крыша — а это в наши планы никак не входит ( по крайней мере в мои личные ),— в наши планы входит наоборот: по возможности привыкнуть к этому барабанному бою — мы с Питом изящно догоняемся “коком” ( доза не вполне гомеопатическая, благо Пищера и его экономЫчного друга Егорова по близости нет — сдрейфили жить здесь и зашхерились в благополучной своей Липоте ); съедаем по бутерброду с разумно заначенным паштетом — заначенным мной от всех, включая себя и Сашку,— провалялась, сердешная, венгерского производства микроскопических размеров баночка с симпатичным таким гусиком “на обложке” на самом дне моего транса — а я полагал, что она каким-то образом при заброске сгинула,——

— и презрев известные сношения с примусом, которые могли привести к зачатию и появлению на свет чая, ложимся спать:

: До скорого условного утра.Да.

( Видит егоровский бог — как я ненавижу “скобки”,— но приходится вновь пояснять для бестолковых: “условного” на этот раз не потому, что нет часов — часы нам вернули в ‘целкостности’ и сохранности, но я не Егоров, я в возможности их возвращения и не сомневался, да,— “условного” потому, что я ненавижу будильник — оружие пролетариата с его внутренним, несовместимым с моим само-мнением, когда меня следует вынимать из кайфных объятий ‘морфея-и-невредики’,— а стало быть утро у нас наступит не раньше, чем я проснусь: сам, без дурацкой посторонней помощи. И Пит получил от меня сПИТциальные инструкции на сей счёт:

— Даже если он “Зоолоок” пищеровский в этих каплях вдруг услышит, чтоб будил не ранее второй части: она там самая интересная, да.

— Вот если б вдруг в Барабанщике Сам Андерсон заиграл... “Но об этом можно только мечтать”: нет у Пищера записей “Джетро Талла”, не доходит ни до него, ни до ‘касэпэшно продвинутого’ друга Егорова Настоящая Музыка ,— выше попсушника ‘Ж-М-Ж’ они подняться не в силах,— а я почему-то забыл все свои кассеты дома... За то и страдаю — почти месяц уже. Да. И с удовольствием закрываю эту проклятую “скобку”: )

— вот так.

И ложась, всё никак не могу заснуть; долго лежу без движения в спальнике и “гоняю” про себя “Акваланг” — полностью всю ленту, включая все её склеечки и ракорды, и полтора раза записанный “Гимн 43”, потому что на него пришёлся конец “стороны А” кассеты, когда писал по первому в своей жизни, самому запоминающемуся разу — такой подлый, чисто советский метраж ленты в ней оказался, а другой под рукой не было,— и всё слушаю бой, стоны, крики, удары, стук, падение и кашель этих сумасшедших капель — и внутри меня всё больше и больше нарастает странный нервный пульсирующий комок — боли, тревоги, тоски и печали:

: Совсем, как с утра, когда Пищер скомандовал после завтрака “на разделку становись” — и грот построился попарно, рассчитавшись на первый/второй, и начал пилить каждую шмоточку на две супружески-разводные половинки,— а мне чего-то от всех этих разводных делёжных сборов дурно-тошненько сделалось, и я забился в самый уголок, сказавшись регламентом своему коногону, и только мрачно позыркивал волком из клетки своего угла, как восторженно-идиотски делят, распихивая по симметричным трансам и коробам, наши до того совместно-неделимые шмотки братец Пит с брудером Сашкой под воительством и вовсе очумевшего от счастья Фюрер-Пищера...

: Гадость-не-гадость, гниль-не-гниль,— не разобрать, что возникли за этой делёжкой-разделением. Словно нельзя нам было этого делать. Не нужно. Но что я — со своими бредовыми предчувствиями?.. Ведь прекрасно знаю цену приколам бздёвым своим, да. А потому когда речь действительно заходит о деле — сочту за благо промолчать, и делать, что нужно. А приколюсь уж потом: при случае. Мало не покажется, да.

— И загнал я предчувствия поганые свои в комок, впрягся в трансы, что мне доверены были — и попылил вслед за отриконеными вибрамами Егорова по липотовому лазу... К вящей славе пищеровского безумия, да. И пока на облепленные грязью зубья егоровской обуви любовался, с трансами в шкурах сражаясь и одновременно от егоровских титановых когтей уворачиваясь, как-то этот комок размотал, размазал по штреку. Так, что к Липоте от него вообще ничего не осталось, да.