— «Товарищи крестьяне! Долго мы терпели издевательства и непосильные поборы кровопийцы Колчака и его кровожадной шайки. Долго мы смотрели, умываясь горючей слезой, как убивают наших детей и братьев, как истязают наших жен и матерей, как жгут наши села, грабят наше добро, нажитое тяжким трудом.
Довольно, товарищи! Проснитесь! Подымайтесь все, как один, на битву с заклятым врагом трудового народа! Беритесь за оружие!..»
— Ого,— прошептал Артемка, а по спине пробежали мурашки.— Вот это штука!
Настенька ухватилась за Артемкину руку, стоит не шелохнется, смотрит на листок напряженными глазами:
— Читай, читай, Тема...
Не заметили, как подошли и стали позади две женщины, а потом мужик с уздечкой — мимо шел. Слушали сосредоточенно, мужик забыл даже о куреве: как держал в пальцах незажженную самокрутку, так и застыл.
— «...Наша власть — народная Советская власть. Она — наше счастье и свобода. Так поднимайтесь же на ее завоевание!
Дорогие товарищи, братья и сестры! Не давайте своих сынов в армию Колчака, которая хочет задушить Советы, а нас превратить в рабов. Прячьте хлеб, уводите лошадей и скот, чтобы не отнял их Колчак.
Сейчас по всему уезду ненасытная белогвардейская свора объявила новый побор скота для своей бандитской армии и иностранных интервентов.
Будьте начеку, товарищи!
Мешайте врагам нашим как сможете, срывайте их планы, бейте колчаковцев, громите карательные отряды и всякую буржуазно-кулацкую сволочь...»
Крепкая оплеуха отбросила Артемку в сторону. Обернулся — Кузьма Филимонов, злой, вспаренный, с ворохом скомканных листовок в руке.
— Марш отседова, морды! — заорал.— Плетей захотели?! Али в каталажке попариться? Я вам покажу, как крамолу читать! — И уже к Артемке: — А тебе, гаденышу, шкуру спущу, коли еще замечу. Ты у меня быстро эту самую грамоту забудешь.
Женщины и мужик чуть ли не бегом бросились врассыпную. Артемка с Настенькой отошли на свою сторону улицы, остановились.
Кузьма торопливо сдирал пальцами листок, но он крепко держался на заборе, отрываясь мелкими лоскутьями. Тогда Кузьма остервенело принялся соскабливать его ножом, потом глянул вдоль улицы: где еще кучкой стоит народ. Увидел — понесся туда.
Артемка злорадно усмехнулся и неожиданно закричал вслед Кузьме:
— Держи его! — А потом уже к Настеньке: — Видала, как забегали? Это, брат, только начало. Погоди, не так еще бегать будут.
А у Настеньки свое на уме:
— Больно ударил-то?
Артемка махнул рукой:
— Ну уж — больно! Ерунда.
— Ага, вон как стукнул!
Артемка снова рассердился:
— Да что ты все с жалостью ко мне пристаешь? — Увидел, как огорчилась Настенька, смягчился : — Сказал, не больно — значит, не больно. Меня еще не так били, да ничего... Ладно, я пошел. Дела есть.
Дел у Артемки особенных не было. Как вошел во двор — сразу на чердак: полюбоваться браунингом, поцелить им, представляя, что ведешь бой, и снова вложить в кобуру. На этот раз прятать в тряпки оружие не стал: пристегнул кобуру на пояс под рубаху.
Так и ходит теперь всегда: рубаха навыпуск, под рубахой кобура с браунингом: мало ли что может случиться.
Однажды забежал Спирька и снова стал звать на рыбалку. Он так хвалил клев, так хвастал, будто рыба почти сама на берег лезет, что Артемка согласился.
— Ты совсем куда-то запропал, — говорил Спирька, пока Артемка собирал удочки. — На улицу не выходишь. Мотькин брательник-то руку с повязки уже снял. Мотька говорит: в Камень скоро поедет, отряд солдат возьмет и бандитов бить будет.
— Каких бандитов?
— Тех, которые по лесам живут да на села нападают. Партизаны, что ли...
— Дурак ты, Спирька, — сплюнул Артемка. — Мелешь сам не знаешь что... Идем-ка лучше.
Спирька обиженно закричал, крутясь возле Артемки, забегая то слева, то справа:
— Почему дурак? Почему мелю? Не веришь, да? Вот те крест — правда! — И Спирька торопливо перекрестился.
— Почему не верю? Верю. Только партизаны не бандиты. А обыкновенные наши мужики — беднота. Пообиженные колчаками.
— Чем пообиженные?
— Мало ли чем! То коня последнего уведут, то избу сожгут или в каталажку посадят.
— А!.. — протянул Спирька удивленно.
— Вот тебе и «а»! А ты — бандиты! Мотька твой — бандит. И все твои Филимоновы — бандиты. И Лыковы... Читал, поди, листовку, что на вашем заборе висела?
Спирька округлил глаза:
— Листовку! На нашем? Какую листовку?
Артемка усмехнулся презрительно и снова сплюнул:
— Эх ты, тяпа-ляпа!..
Читать дальше