Мария Ботева - Маяк - смотри!

— Почта за бортом! — вдруг крикнул сверху вперёдсмотрящий. Прямо по курсу к кораблю приближалась закупоренная бутылка с письмом.

Рыжая Эльза почти поправилась. Сыпь пропала, веснушки вернулись на свои места, коленки перестало саднить. Никто, глядя на девочку, не мог бы сказать, что ещё недавно у неё были опухшие глаза. Словом, она выздоровела, только говорила очень тихо и настроение было такое, что… Оно куда-то пропало. Эльзе ничего не хотелось — ни гулять, ни читать словарь, ни гладить по спине Кулик-Сороку. Она даже забыла, что каждый вечер должна зажигать фонарь. К счастью, кроме неё на маяке было много людей, и уж об этом-то они позаботиться могли.

— Давай поговорим, — однажды сказала Марта. Она пришла к Эльзе, легла рядом с ней на кровать. Девочка повернулась к ней и ничего не сказала.

— Я твоя мама. А Марк-Филипп — твой брат.

— Мама? Брат? А Эдвин? — спросила Эльза и сама не заметила, что по её лицу покатились слёзы. Они были не очень горячими — обыкновенными, солёными.

— Это было давно, ты только что родилась. К берегу пристал корабль с чёрным флагом, там заболел матрос, и капитан попросил помощи. А я умею перевязывать голову, определять, болит ли желудок, делать уколы. Пришлось отправиться посмотреть больного. За мной увязался Марк-Филипп. Ему было столько же лет, сколько тебе сейчас. Вот он. — И Марта показала ей ту самую фотографию, где Эдвин держит на руках маленькую Эльзу. — Марк-Филипп подумал, что на корабле наверняка найдётся что-нибудь волшебное. Ты же тоже хочешь увидеть что-нибудь такое, да?

— Пармезан? — спросила Эльза.

— Это были пираты. Никто на корабле не болел. Им просто надо было, чтобы кто-то готовил для них, ждал на берегу, прибирался в их секретном убежище. Как только мы с Марком попали на судно, они подняли якорь и отчалили.

— Отчалили? — сказала рыжая Эльза. Вот уже три минуты она слушала, а если говорила, то могла только задавать вопросы. Так её удивлял рассказ Марты.

— Мы не могли выбраться из плена девять лет. Я знаю, что Эдвин хотел нас освободить, но ты заболела, как только увидела пиратов. Он не мог оставить тебя одну. Но теперь всё хорошо. Мы смогли убежать. Теперь будем снова вместе. Только я не понимаю: где Эдвин?

— А маяк? — спросила Эльза. — Не погас?

— Смотри, — сказала Марта Эльзе, достала из сумки тетрадь, ручку и что-то написала. — Я знаю, ты любишь словарь. Я тебе сделала новый, поменьше. Это простые слова, всего два. Жаль, что ты не можешь их сказать.

Марта ушла, Эльза заглянула в тетрадь, позвала Кулик-Сороку и пошла на улицу. Она села на деревянные мостки и стала смотреть на море. Волк улёгся рядом. Она думала обо всех событиях последних дней — о том, что у неё вдруг появились мама и брат, что Капоряк-мл. никак не успокоится и зовёт её на зарядку и призывает практиковать профилактическое отключение, как он говорит. И о том, что Эдвина всё нет и нет.

— Скажи мне, Кулик-Сорока, сколько же надо глаз?

Волк ничего не ответил, только положил голову ей на колени.

— Раньше я смотрела на Эдвина и маяк, — сказала она, — и ещё на тебя. Потом папа уехал, и я закрыла один глаз. Теперь у нас на маяке живёт Боря, Марк-Филипп, Марта. Это не считая нас. Ладно ещё — только что уехал полный экипаж «Кормача». Сколько надо глаз? Ты не знаешь? Эдвин смог бы объяснить.

Кулик-Сорока вздохнул, сбегал к маяку и принёс пустую почтовую бутылку.

— Ты прав, — сказала Эльза. — Эдвин что-то слишком задерживается.

Она вырвала из тетрадки страницу с новыми словами, написала ещё немного, скрутила и положила её в бутылку. И отправила письмо. Всё. Теперь оставалось только ждать.

Как-то утром к Эльзе постучался Марк-Филипп.

— Слушай, давай у него скальпель, что ли, сломаем, — с порога сказал он. — Надоел он со своей зарядкой.

В это время Боря Капоряк стоял под окном и кричал что есть силы:

— Зарядка! Зарядка! Время зарядки! Выходите! Эльза! Марк-Филипп! Марта!

— У него мечта, что ли, всех выгнать на зарядку? — рассуждал брат. — Где его саквояж?

Эльза ещё не успела толком проснуться, а тут целый рой событий: с неба смотрит солнце, Марк-Филипп ищет саквояж, Капоряк кричит под окном.

— Там писем нет? — первое, что спросила она.

— Да так, от тёти Тани привет.