Сфинкс: Паутина

Их отец все еще корчился в муках на диване, из глаз его текли слезы, он держался за живот. Рядом стояла мама — в руках у нее был какой-то листок. Казалось, она тоже сдерживает смех.

— Папа… — осторожно произнесла Лили, подходя к отцу, который только начал приходить в себя. За его спиной уже начала смеяться мама. — Что с вами?

Отец поднял на Лили свои зеленые глаза, чуть прищуренные — очки он, видимо, успел снять в приступе хохота и отложить на столик с журналами. Он все еще смеялся, хотя уже совсем чуть-чуть, но зато на лице его была смесь изумления и торжества. Он обернулся к маме, которая выронила из рук письмо и тоже засмеялась.

— Ну, и почему такое веселье? — не выдержал Джеймс, подходя к маме и подбирая листок, который, судя по всему, и стал причиной приступа хохота у родителей. Лили выразительно посмотрела на брата, и тот прочел вслух довольно странное послание. Причем письмо было написано обычной шариковой ручкой магглов и на обычном тетрадном листе, что уже настораживало.

«Гарри, ты изумишься, что я тебе пишу, но мне нужна твоя помощь. Моей дочери одиннадцать лет, и два дня назад к нам пришел один из ваших и принес ей письмо. Он сказал, что Аманду приняли туда, где ты учился. Не мог бы ты прийти к нам, поговорить. Пожалуйста, как можно скорее. Твой кузен, Дадли Дурсль».

Джеймс прочел до конца и поднял недоуменный взгляд на Лили, которая лишь пожала плечами. А отец в это время опять зашелся хохотом, пытаясь вытирать слезы, что выступили на глазах.

— Это тот самый Дурсль, у которого ты провел детство, папа? — осторожно спросила Лили, пытаясь привести отца в чувства. Мама, вроде, уже успокоилась, но все равно, время от времени, хихикала.

Отец кивнул, тяжело дыша, оглянулся на жену, и они вместе опять засмеялись.

— То есть, у того ужасного маггла, твоего кузена, дочь — волшебница? — смогла выдавить Лили, и по ее лицу непроизвольно расплылась улыбка. Они с детства слышали рассказы матери о том, как великий Гарри Поттер воспитывался в доме тети и дяди, спал в шкафу под лестницей и терпел издевательства от двоюродного брата.

— Да, жизнь жестоко поступила с Дадли, — выдавил Гарри Поттер, глубоко вдыхая, — от смеха судорогой свело мышцы живота. — Бедняга, я ему почти сочувствую. Интересно, сколько сил он потратил на то, чтобы решиться мне написать? А главное — где он взял сову?

Джинни подошла к мужу сзади и взъерошила его и так растрепанные волосы.

— Ты сможешь все выяснить, когда с ним встретишься. Ты же пойдешь?

Гарри неохотно кивнул. Ему не очень-то хотелось возвращаться на Тисовую улицу, но мысль о девочке, которая, возможно, сейчас подвергается гонениям, как когда-то сам Гарри, не оставляли ему выбора. Джинни, наклонившись, чмокнула его в макушку, а потом пошла в сторону кухни.

— Я приготовлю вам завтрак, раз уж все встали, — ее рыжие волосы, убранные заколками, блеснули в лучах солнца. Отец под внимательными взглядами детей поднялся и взял письмо из рук Джеймса — на лице Гарри все еще читалось легкое изумление.

— Кстати, вы помните, что сегодня днем мы идем на Косую аллею? — отец выразительно посмотрел на халатик Лили, которая еще не потрудилась одеться. — На завтрак обещали прийти Уизли, так что, Лили, бегом наверх, иначе Рона и Хьюго хватит удар.

Лили фыркнула, но потом поднялась, мимолетно чмокнула отца в щеку и взбежала вверх по лестнице. Гарри улыбнулся Джеймсу и указал взглядом то же направление.

— Нет, отец, я не пойду будить Ала, — взмолился юноша, но понял по непреклонному выражению лица Гарри, что спорить бесполезно. Джеймс встал с дивана, на котором так удобно устроился почитать последние журналы по квиддичу, и поплелся наверх, чтобы растолкать младшего брата, впихнуть его в ванную и проследить, что он почистил зубы.

Джеймс всегда считал Альбуса недоразумением природы, но все-таки он, как-никак, был всего лишь маленьким мальчиком, который совершенно не умел справляться со своей магией — от него вечно все разлеталось и взрывалось — и имел просто катастрофически короткую память.

Джеймс поднимался наверх медленно, согревая себя мыслью, что, когда Ал пойдет в Хогвартс, самого Джеймса уже там не будет. И братец станет головной болью кого-то другого. С этой веселой мыслью он толкнул дверь в комнату Альбуса Северуса Поттера.

Рыжеволосая девушка стояла перед высоким зеркалом в резной раме и разглядывала себя, чуть улыбаясь. В зеркале отражалась ее комната, которую она обожала, — застеленная шелковым лоскутным покрывалом кровать, изящное кресло-качалка, где уютно утроился плюшевый кот, стол со сложенными в идеальном порядке книгами, пергаментами, разноцветными перьями, и полки, заставленные фотографиями и волшебными игрушками Уизли. На стенах висели флаги Гриффиндора, плакаты с актерами волшебного театра, где работала Мари-Виктуар, и рисунки Ала.