Сфинкс - Паутина

— Как будто мы тебя остановим, — огрызнулась Роза, а Лили лишь рассмеялась.

— Ты не знаешь, когда мы идем в город? — Лили обратилась к тихо стоявшему Хьюго.

— Тетя Джинни сказала, что где-то через час. Дядя Гарри куда-то ушел, а отец отправился на работу, — доложил спокойным голосом веснушчатый подросток. — Так что, думаю, мы будем ждать вашего отца.

— Как раз у Лили есть время, чтобы переодеться, — промурлыкал Джеймс, глядя на свою палочку.

— Это почему я должна переодеваться? — сестра оглядела свой сарафан в поисках пятен. — Чем тебе не угодила моя одежда?

— Своим практическим отсутствием, — ухмыльнулся Джеймс, хотя взгляд его был суровым. — Надень что-то, что бы больше одевало тебя, а не раздевало.

— Иди к черту, что хочу, то и ношу.

— Лили, — угрожающе произнес Джеймс, направляя на сестру палочку, но та уже достала свою. Роза среагировала мгновенно, встав между братом и сестрой.

— Эй, вам нельзя колдовать! Джеймс, перестань, она нормально одета, — щеки Розы пылали, и она с облегчением вздохнула, когда кузен послушал ее, опустив палочку.

— Пусть она переоденется! На нее будет пялиться вся Косая аллея!

Роза и Лили переглянулись и усмехнулись.

Высокий черноволосый мужчина появился посреди улицы, словно вырос из-под земли. Он огляделся, запустив руку в и так растрепанную шевелюру, поправил очки на носу и двинулся к калитке дома номер четыре по Тисовой улице.

На незнакомца с удивлением смотрели жители тихого уголка Сюррея, мывшие свои машины или стригшие газон. Что-то никогда не меняется.

Так и дом, в котором Гарри Поттер провел свои не слишком-то счастливые детские годы, казался таким же, каким он его оставил больше двадцати лет назад, пускаясь в нелегкий путь, который закончился смертью Волан-де-Морта. Смертью Хедвига. Смертью Грюма. Смертью Добби. Отца Тонкс. Самой Тонкс. Люпина. Фреда. Колина Криви. И еще многими смертями.

Гарри мотнул головой, пряча эти старые воспоминания поглубже, толкнул калитку и пошел по хорошо знакомой и почти забытой тропинке к крыльцу, на котором тридцать семь лет назад его нашла тетя Петунья. Где оставил его Дамблдор. В эту дверь входил когда-то старый Учитель. В эту дверь когда-то Гарри втолкнул Дадли, не пришедшего в себя после нападения дементоров.

Гарри заставил себя позвонить, хотя страшно боялся вновь очутиться в доме, полном, как ему казалось, самых грустных и страшных воспоминаний.

Дверь открыл Дадли, юный Дадли — разница состояла лишь в том, что этот мальчик был не такой толстый, скорее полный, и волосы его были не светлыми, а темными, аккуратно постриженными. Мальчику было лет тринадцать. Он в ожидании таращился на гостя, оглядывая Гарри со шрама на лбу — проклятый шрам, о котором все меньше вспоминалось — до носков начищенных ботинок.

— Здравствуй, родители дома? — наконец, смог заговорить Гарри, чуть улыбнувшись мальчику. Тот кивнул и сделал шаг назад, пропуская гостя.

— Мама! — крикнул сын Дадли — было просто очевидно, что это сын кузена — и продолжил таращиться на Гарри. Сам Поттер тут же увидел знакомую дверь под лестницей и горько усмехнулся. Он неосознанно сделал шаг вперед, открыл чулан и заглянул туда. Старые вещи, сломанные игрушки, одежда — все было свалено в кучу в бывшей спальне Гарри Поттера, Мальчика, Который Выжил. Только пауки по-прежнему напоминали о тех днях, когда Гарри просыпался здесь.

— Э… здравствуйте.

Гарри резко захлопнул чулан и воззрился на стоящую перед ним миниатюрную женщину с темным пучком на затылке и изумительно добрыми глазами цвета неба в ясный летний день. Она чуть улыбалась, переводя взгляд с гостя на дверь в чулан.

— Чем могу помочь?

Гарри, наконец, смог заговорить, хотя это было не просто:

— Меня зовут Гарри Поттер, я двоюродный брат Дадли. Он просил зайти.

Женщина взволнованно втянула воздух, испуганно кивнула, подав маленькую, чуть влажную ладошку:

— Приятно познакомиться с вами, я Мария Дурсль, жена Дадли. А это наш сын Зак.

Мальчик по имени Зак кивнул.

— Зак, милый, пойди, позови папу. Он в гараже.

Когда Зак ушел, миссис Дурсль пригласила Гарри в гостиную. Тут тоже почти ничего не переменилось, разве что вместо фотографий Дадли появились неподвижные лица постаревших Петунии и Вернона, а также всевозможные карточки с детьми Дадли. И какой-то портрет в углу.

Гарри не хотел садиться, ему было неуютно в этом доме. Вот в этом кресле — или в другом, но на этом месте — сидел Альбус Дамблдор, когда пришел за Гарри на шестом году его обучения. Вот там шептались Люпин и Тонкс, когда провожали его в штаб Ордена Феникса. Вот в это зеркало — или не в это — смотрел на себя Фред Уизли меньше, чем за год до своей смерти.