Владимир Добряков: Хозяин двора

— Не веришь — не надо.

Олежке стало жалко приятеля — того гляди заплачет. Он хлопнул себя по карману. Там звякнули монетки.

— Слышишь? На пару молочных в стаканчиках наберется. Угощаю… А про Сашку я у самого Лерчика спрошу.

— Ты же обещал! — испугался Мишка.

— Не волнуйся. Про тебя ничего не скажу.

Все дела у Олежки расклеились. Из-за ноги.

На велик не сядешь — ранка ссохлась твердой коростой, колено не сгибается. Хотел в вышибалы поиграть — лишь осрамился. Юлька-пискля — как спичка, только в первый класс собирается — кинула в него мячом, а он (не смехота ли!) от такого-то броска и то не смог увернуться. И хотя ему ничего не стоило в отместку первым же мячом выбить вертлявую Юльку (чтобы не очень задавалась!), но от этого ему не стало легче.

В вышибалы играть больше не стал и, ковыляя, отправился к пятиэтажному корпусу с подъездами, густо, до второго этажа заросшими плющом и диким виноградом. Именно там, в первом подъезде, в квартире номер 12, вместе с братом-второклашкой Юркой и проживал дворовый защитник малышни Лерчик Сёмушкин.

Всего два раза довелось побывать Олежке в 12-й квартире. Он был бы не против являться туда хоть каждый день, но не станешь же приходить в чужой дом, если тебя не приглашают. Неплохо было бы подружиться с Юркой (не беда, что тот на год младше), только Юрка не больно-то спешит принимать чью-либо дружбу. Слишком задирает нос, что брат у него такой смелый и сильный.

В первый раз Олежка приходил сюда по просьбе учительницы — Юрка дневник в школе потерял.

Взял Юрка свой дневник и спасибо сказать не догадался, не то чтобы предложить посидеть или просто поговорить. Лишь сморщил острый веснушчатый нос и удивился:

— Как же это я посеял его? Ну ладно, хорошо, что принес.

Вот и весь разговор. Дверь захлопнул.

А во второй раз Слежку никто не просил, сам пришел. Двадцать копеек принес. Перед этим он во дворе, в беседке, книжку читал про гуттаперчевого мальчика. Зачитался и не видел, как Сашка сзади подошел. Плюхнул Сашка на страницу шмоток жидкой грязи и, довольный, захохотал во все горло.

Олежка чуть не заплакал от обиды, И за книжку испугался.

— Что ты наделал! Библиотечная ведь!

— Вот и читай в библиотеке. Или дома сиди. А здесь, — Сашка вдруг больно сжал Олежкино ухо, — здесь всякой паршивой мелюзге не место! Не знаешь, чья беседка? Брысь отсюда!

Испачканную страницу Олежка и мыл под краном, и сушил, да толку-то — грязь все равно видна была. Злость разбирала его: мало того, что Сашка книжку испортил, так еще и за ухо, как щенка, вытащил! Хозяин какой выискался! И вовсе эта беседка не его. Общая.

И тут Олежка вспомнил, как накануне к ним с Мишкой подошел Юрка и, хитровато улыбаясь, позвенькал в кармане деньгами.

— Тридцать копеечек.

— Твои? — спросил Мишка.

— Не, брата. Это ему Толик передал. Теперь Толика Бес и пальцем не тронет…

Делец этот Юрка, хитрюга. Олежка не сомневался, что Юрка сам придумал собирать у ребят деньги.

Вот тогда-то Олежка во второй раз и пошел к Юрке домой. Юрка деловито опустил монетку в карман.

— Бес пристает?

— Книжку библиотечную испортил. — Про ухо Олежка стыдливо промолчал.

— Ладно, доложу брату, — пообещал Юрка.

И снова разговора больше не получилось.

С того дня, когда он приносил деньги, прошел месяц, а Олежка так и не был уверен — говорил о нем Юрка своему брату или не обмолвился и словом. Может, и про те двадцать копеек Лерчик знать ничего не знает?..

Двадцать. А тут… Олежка, не вынимая руки из кармана, подержал увесистую монету. Нет, Юрке и близко ее показывать нельзя.

«А где же Лерчик? — подумал Олежка и сразу почему-то вспомнил о Мишке. — Неужели на реке?.. Хотя вряд ли, Чего там приятного сейчас на пляже?» Олежка поднял вверх лицо. Над крышами громоздившихся вокруг домов тянулись белесые клочковатые облака. «Так в футбол же, наверно, играют!» — обрадовался Олежка.

Заметив на дороге косточку сливы, замахнулся было ногой, но тут же скривился от боли. Проклятое колено! Да еще правая нога. На неделю теперь отыгрался в футбол. А все этот Бес противный виноват.

Олежка, прихрамывая, торопливо зашагал мимо увитых плющом подъездов. Там, за пятиэтажным корпусом, на тесном пустыре, конечно же, идет футбольное сражение. Так оно и было. Пустырь с жухлой травой, почти начисто вытоптанной в центре поля и возле обоих ворот, обозначенных вбитыми в землю кольями, оглашался такими отчаянными криками, что Олежка, еще не видя игроков и самого поля, уже знал, что результат матча 11:8 и что одиннадцатый гол забил не кто иной, как ненавистный Сашка. Торжествующий Сашкин вопль долетел, наверное, до самых небес.