Александр Варшавер - Повесть о юных чекистах

В тот день удача шла ему навстречу. После обеда Касатонова привела его в соседнюю комнату. Это была спальня с городской никелированной кроватью, горой подушек, подушечек и «думок», аккуратно сложенных на пестром, нарядном покрывале. Из окна, на котором тоже стояли цветы, видны были огороды и подступавший к ним лес. Костя подошел к окну и понюхал кустик цветущей герани. В горшке лежало несколько окурков, до половины вдавленных в землю. «Какая же хозяйка бросит окурки в цветочный горшок? — удивленно подумал Костя. — Значит, курила не она!» И, чтоб скрыть свое удивление, похвалил цветущие кустики.

— Нравятся?

— Очень! — воскликнул Костя.

— Правда, у меня хорошо?

— Хорошо!

— Знаешь, Костик, весной я открываю окно, лежу в кровати и слушаю соловьев. Всю ночь, веришь ли, глаз не сомкну. Так умильно, так на душе привольно! Иногда даже слеза прошибает.

Костя глядел на нее и думал: «Такая молодая, красивая женщина и вдруг невеста лютого бандита. А может, это неправда и все наболтали деревенские кумушки? Ведь и тамбовские чекисты сведений о ней не имеют?».

Настораживали высказывания Натальи Ивановны о том, что «Николаша сражался за свою землю», и злобное выражение лица при упоминании о буденовцах, а слова «жених Дима», услышанные на базаре, настойчивые просьбы Касатоновой продать ей табак и, наконец, большой котел со щами, окурки и маузеровский патрон заставили думать, что Бардин не зря уделяет внимание дому Натальи Ивановны.

Костя попрощался с хозяйкой и, бряцая посудой, зашагал к выгону.

Здесь шла игра. Разлетались от метких ударов «бабки», шумели игроки, а громче всех Егорка Кочан. Костя проиграл двадцать две копейки. Для деревенских ребят это были «агромадные» деньги. За игрой Костя узнал последние деревенские новости: кто что купил, кто с кем подрался, где гнали самогон и у кого отелилась корова.

Большая часть Костиного проигрыша досталась Егорке Кочану. Чувствуя себя немного виноватым, он предложил:

— Давай, Костя, подмогу. Эвон сколько набрал посуды-то!

Вместе они дошли до переправы через речушку Шибряйку, выкупались, и, лежа на песчаном берегу, Костя завел с Егоркой разговор о войне и об антоновских бандах. Кочан, шмыгая носом, насочинял про сотни сражений, чего, наверно, не было за всю гражданскую войну в России. Чего только не было в его рассказах.

— На этом берегу сам Буденный рубился с Деникиным! — фантазировал Егорка. — А уж пушек было!..

Он закрывал глаза, повторяя: «Без числа и краю!» — еще долго разглагольствовал о битве на берегу речонки. По его словам, здесь часто бывали Александр Степанович Антонов с братом.

«Врет, бахвалится Кочан, — подумал Костя, — в гэпэу знают, что антоновцы здесь не бывали», — Костя недоверчиво улыбнулся.

— Ты что? Не веришь мне? — распалился Егорка. — Их все село видело, и не раз! Я тоже видел, — добавил Егорка и перекрестился.

Он произнес это с такой убежденностью, что Костя поколебался: «А вдруг Кочан не врет? Надо задать такой вопрос, чтоб не вспугнуть Егорку». Он немного подумал и, стараясь казаться равнодушным, спросил:

— Страшный?

— Не! Абнаков-е-е-нный! Что он, что брат его, Дмитрий Степанович. Он тощий да чернявый, а брат русой да, как бы тебе сказать… потолстей будет.

— А ты, Егорка, не врешь?

Кочан презрительно шмыгнул носом.

— Вру! Чего бы мне врать-то? Я их в упор, как тебя, видел и тогда, и сейчас…

От волнения у Кости перехватило дыхание, и он воскликнул:

— Как это сейчас?! Их же убили? Сейчас ты их можешь увидеть только во сне!

— Во сне, во сне! — рассердился Егорка. — Убили, тоже скажешь, уби-и-ли! Таких убьешь, — и, переходя на спокойный деловой тон, сообщил — Знаешь, сколько у них ливорвертов и бомб? Ого! Что Александр Степанович, что Дмитрий Степанович, когда идут из леса, в каждой руке по ливорверту! Убьешь их! Акромя того, оба они заговоренные!

Егорка стал плести всякую ерунду о заговоре от пуль, бомб и сабель. Костя прервал его:

— Ты сам видел, как они шли из лесу?

— А то нет! Говорю, видал, как тебя вижу! Утром дело было, ден десять назад. Я горох драл, гляжу — идут! Ливорверты держут, по сторонам поглядывают. Мне некуда деться! Побежишь — стрельнут. Ну, я поздоровался. Здравствуйте, — говорю, — Александр Степанович!

— А он? — не вытерпел Костя.

— Он не ответил, только зыркнул на меня, а Дмитрий Степанович и говорит: «Здравствуй, да помалкуй!» — и пригрозил мне ливорвертом, во-от таким. — Егорка развел руки на ширину своих плеч.