Виталий Бианки - Собрание сочинений. Том 1. Рассказы и сказки

— Уф и аф! — раздался густой, хриплый голос из-под лохматой шапки. — Здорово, ребятишки!

От страха у детей язык и ноги отнялись.

Мохнатый человек очень смахивал на большого, грузного медведя, поднявшегося на задние лапы.

Он опустил мешок на пол, и мешок сейчас же зашевелился, подскочил и, переваливаясь, запрыгал в угол.

Мохнатый человек поднял руку — из широкого рукава дохи, как из дупла, выглянул серенький большеглазый зверёк. Пошевелил усами — и опять скрылся.

Дети не знали, что и думать.

Мохнатый человек между тем снял свою лохматую шапку, откинул воротник, распахнулся и скинул доху. Теперь уже не могло быть сомнений: на некрасивом, до самых глаз заросшем волосами лице человека, через губы и щеку, был широкий шрам.

— Мама! — крикнула Маша в комнаты. — Дядя Миша приехал.

— Правильно, племяшка! — прогремел дядя Миша. — А кошки у вас нет?

— Кошки нет, — удивлённо ответила Маша.

Дядя Миша вытащил из оттопырившегося кармана своей серой и тоже мохнатой толстовки маленькую деревянную клеточку и открыл дверцу. Из клетки выпорхнула красивенькая хохлатая птичка, стукнулась в окно и уселась на раму.

Тут в прихожую вбежала мать.

— Мишенька! — крикнула она и, подскочив, повисла у него на шее.

Дядя Миша подхватил её, как маленькую девочку, расцеловал и бережно опустил на пол.

— Поздоровались, дети? — спросила мать.

И уже без всякого страха Сашка и Маша кинулись обнимать ноги и живот мохнатого дяди: выше им было не достать.

— А в мешке у тебя кто? А в дохе? — сыпал вопросами Сашка.

— Дрробь и порох! — загрохотал, хохоча, дядя Миша. — Родной дядька им трын-трава, последнее дело! Зверьё важней, зверьё им подавай!

Большеглазый серенький зверёк, прятавшийся в дохе, оказался полетухой — удивительной летающей белочкой.

— Из гнезда взял, — говорил дядя Миша. — Совсем ручная. Так за мной и бегает.

Он осторожно взял своей толстой рукой серенького зверька и посадил его себе на грудь. Полетуха сейчас же взобралась к нему на плечо и спокойно сидела тут, как дядя Миша ни двигался.

А в мешке оказались два длинноухих косых: беляк и русак.

— Вот зверья привёз, — говорил дядя Миша. — В зоопарк ваша, пускай городские подивятся на наших лесных жихарок.

Красивенькую хохлатую птичку узнал Сашка сам: это был свиристель, хохлушка, весь дымчатый с тоненькими красными перышками-пальчиками на крыльях и в хвосте.

Мать повела дядю Мишу умываться и чай пить. В столовой дети залезли к нему на колени и забросали его вопросами про Зелёный Дол, про то, как они туда поедут и как будут там жить. Дядя Миша рассказывал про всё очень интересно, то и дело хохотал и тихонько хлопал детей по плечу своей толстой ручищей.

Все уже кончили чай, и мать ушла в кухню, когда Сашка спросил:

— А медведи у тебя в Зелёном Доле есть?

— А как же, паря. Всякие жихарки есть и медвежишки есть. Да мелочь всё — муравейники да овсянники. Это молодые, которые муравьиные кучи разрывают или овсяное молочко сосут. Один только недавно объявился старик. Шатун. Этот опасный! Вот эдакий.

Дядя Миша спустил детей с колен, поднялся во весь свой громадный рост, ссутулился и стал загребать в воздухе ручищами у себя перед грудью. Совсем — медведь!

Маше и Сашке стало немножко не по себе. На всякий случай они отодвинулись к роялю — подальше от «шатуна».

— Он уже трёх коров задавил, — продолжал дядя Миша, опять опускаясь на стул. — Надо его кончить, конечно, да всё недосуг большую облаву устроить. А в берлогу он никак не ложится: шатается всю зиму, разное зверьё ловит, скот дерёт.

— И людей не боится? — спросила Маша.

— Какое там боится! Ванюшку чуть до смерти не напугал.

— Расскажи, дядя Миша, — попросил Сашка.

— А не боишься? — подмигнул дядя Миша.

— Ну, вот ещё!

— Дрробь и порох! Молодец, паря! Ну, так слушайте.

— Раз идёт Ванюшка к речке глушью. Глушь — это у нас так дальний лес зовётся. Там и в полдень всё равно сумерки: густой лес, старый. Захламощённый: пни, да кокоры, да бурелом — не продерёшься. Ванюшка у меня расторопный, как раз я его на этот участок и поставил, он там и живёт в сторожке.

И слышит Ванюшка: подкоренник трещит — пичужка такая махонькая, с орех, и хвостик торчком всегда. А голос — такая сила, не поверишь, что эдакая мелюзга раскричалась!

«Дай-ка посмотрю, на кого это он?» — Ванюшка думает. Да и пошёл к куче хвороста, где подкоренник трещит.

Ружьё у Ванюшки за плечами, да и пустое, а в руках два (мёртвых) зайца, застрелил в лесу.