Мария Халаши - И вдруг раздался звонок

Шарика радовалась, что тетушка Марго говорит так много: жители страны Комнатии могут пока спокойно готовиться к балу. Она покосилась на барышень Камышинок — тетушка Марго сметала с их выцветших волос пыль. Волосам это блеска не прибавило, но барышни все-таки благодарно зашелестели. Уж очень им хотелось прихорошиться к балу.

— Ну, раз уж тебе так повезло, говорю я Густи, — продолжала тетушка Марго, — придешь как-нибудь утречком и сыграешь что-нибудь девочке…

Тут тетушка Марго неожиданно остановилась и замолчала. Шарика поторопила ее:

— А что сказал Густи Буба?

Тетушка Марго не сразу ответила на вопрос. Сначала она осторожно и аккуратно свернула Перса, чтобы на его наряде ни морщинки не было. Перса даже тетушка Марго уважала. И лишь потом сказала:

— Густи обещал прийти, когда у него будет время…

А вот в этом не было ни единого слова правды. Когда тетушка Марго позвала Густи к Шарике, чтобы он сыграл ей на скрипке, тот заявил, что он пока еще в своем уме. Вскинул голову и губами передвинул сигару из одного угла рта в другой.

— Ах ты проклятье божье! — закричала на него тетушка Марго. — Не хочешь мою просьбу выполнить? А сколько краюшек хлеба со смальцем я тебе скормила? И сдобные булки всегда давала, когда пекла. Ах ты бездельник эдакий! Ты пойдешь со мной к этой девочке, а не то я сорву с тебя твой чертов шикарный галстук!

Густи Буба уставился поверх головы тети Марго на стену дома с облупившейся штукатуркой, словно там собирался вычитать свой ответ.

— Как вы думаете, — спросил он, — сколько я получаю в вечер за свою игру?

— Хоть тыщу, хоть мильен, мне-то что! — неистовствовала тетушка Марго.

— Пятьдесят форинтов, — елейным тоном произнес Густи, кивнул головой и вынул изо рта сигару.

— Ты что же, хочешь, чтоб и я тебе платила? — Тетушка Марго повернула голову и умоляюще взглянула на Шафар, словно ожидая, что та положит конец этой вопиющей несправедливости. Но тетушка Шафар продолжала молча сидеть на табуретке, сложив на коленях руки, в ожидании дальнейшего развития событий. Правда, Марго часто подкармливала этого негодника Густи Бубу, правда, когда он сбивал ногами штукатурку со стен — такой паршивый щенок был, впору хоть утопить его! — она так его лупцевала, что парень едва на ногах держался, но правда и то, что с тех пор, как Густи играет в ресторане и поздно возвращается домой, он, если приходит в хорошем настроении, дает ей, Шафар, десятку на чай, будто для него это ничего не значит. Вот дворничиха и восседала с непоколебимым спокойствием.

— Ладно! — прокричала тетушка Марго, багровея от гнева. — Ладно, ты получишь от меня пятьдесят форинтов. Но к этой девочке пойдешь и будешь ей играть на своей скрипочке, иначе я разобью тебе голову, и тогда уж некуда будет совать сигару!

Густи с достоинством кивнул.

— Это другой разговор, — сказал он.

— Пойдешь со мной в пятницу утром, — приказала тетушка Марго.

— В котором часу?

— В восемь.

— В восемь не могу, — ухмыльнулся Густи.

— Почему не можешь? Ты и утром играешь в ресторане?

— Нет, не играю. Утром я сплю.

— Ничего, встанешь.

— Не встану. Даже за сотню.

Услышав про сотню, тетушка Марго даже взвыла. Густи примирительно добавил:

— Вы запишите мне адрес на бумажке, и я к десяти приду. Если можно играть девочке в восемь, почему бы не сыграть в десять, так ведь?

Довод Густи убедил тетушку Марго. В знак согласия она ответила:

— Убирайся прочь с моих глаз!

Обо всем этом тетушка Марго Шарике не сообщила. И про пятницу ничего не сказала. Густи Буба стал нынче таким надутым и важным, что может еще и не сдержать обещания. Даже за пятьдесят форинтов. А ведь совсем недавно он был тощим, маленьким оборвышем!

Что касается первой скрипки, то здесь Густи не соврал, это точно.

Тетушка Марго чуть не лопалась от злости на него, но все же вечером надела коричневое шелковое платье, открыла буфет, вынула из-под коробки для вилок и ножей двадцать форинтов и позвала сына-трубочиста.

— Лайош, — приказала она, — надень другую рубашку, пойдем в "Мушкотай".

Лайош чуть рот не разинул от изумления.

— В "Мушкотай"? — переспросил он. — Зачем?

— Хочу Густи Бубу послушать.

Лайош кивнул, тотчас отправился к шкафу и вынул белую рубашку.

— Не нужно белую, — прикрикнула тетушка Марго. — Для Густи Бубы и полосатая сойдет.

Похоже, что не только тетушку Марго привлек в «Мушкотай» Густи Буба и его оркестр. Когда она в своем коричневом шелковом платье вплыла вместе с Лайошем в ресторан, там не оказалось ни одного свободного столика. Тетушка Марго остановилась в дверях и вперила взор прямо в Густи, который извивался на маленькой эстраде посреди зала, прижимая подбородком скрипку. Тетушка Марго сверлила Густи таким строгим взглядом, что он поизвивался еще немного, красиво взмахивая смычком, затем внезапно оборвал мелодию на низкой ноте и жестом подозвал к себе официанта в белой куртке, быстро сновавшего по залу. Тетушка Марго ясно слышала каждое слово Густи.