Кондратий Урманов - Пора забот

Ваня берет направление к выдавшимся далеко в «море» камышам. Гена и Саша плывут за ним. Я с завистью провожаю их взглядом.

А озеро все в блеске солнечных лучей — радостное и зовущее. Легкий юго-западный ветерок поднимает «валик» — то, чего так желал Ваня.

— Удачного вам лова, юные рыбаки!..

В полдень, возле строящегося нового цеха копчения, проходило собрание по сбору подписей под обращением Всемирного Совета мира. Собрание проводила учительница, депутат районного Совета Анна Федоровна, молодая девушка в белой кофточке с голубым бантом на груди, с высокой пышной прической. Говорила она хорошо, убедительно, словно сама пережила все ужасы войны.

— Мы за мир! Всем людям на земле хватит и места, и работы, и хлеба. На земле тружеников больше, чем империалистов, поджигателей войны, и мы — победим!.. — закончила она свою речь.

За ней выступил председатель колхоза — бывший фронтовик, потом колхозники, рыбаки и рабочие рыбозавода. Все они брали обязательства выполнить и перевыполнить планы. Особенно мне запомнилась маленькая женщина в белом платочке и большом резиновом фартуке с прилипшими блестками рыбьей чешуи. Из-под платка выбивались пряди посеребренных волос, а черные глаза горели гневом, когда она говорила.

На белом листке бумаги, испещренном различными подписями, я поставил свою и пошел проводить Анну Федоровну, Маленькая седая женщина с горящими глазами не выходила из памяти, и я спросил: кто она?

— Это вдова Матрена Орехова. У нее на фронте погиб муж и старший сын, эта женщина знает, что такое горе матери…

Некоторое время шли молча. Наконец я вспомнил о ребятах и попросил ее рассказать о рыболовецкой детской бригаде.

Анна Федоровна удивленно посмотрела на меня:

— А вы откуда знаете?

— Да вот узнал. Даже успел познакомиться с ребятами…

— У нас нет «детской бригады рыбаков», есть «Ванина бригада»…

— Но ведь это же дети? — допытывался я.

— Конечно, дети… — Анна Федоровна остановилась и строго посмотрела мне в глаза. — Вы, может быть, думаете, что я организовала ребят с целью извлечений пользы? Так вы ошибаетесь. Ваня Поярков сам организовал бригаду. Ни председатель колхоза, ни я в этом неповинны…

— Но ведь это же хорошо!.. — воскликнул я.

— Я тоже думаю… — И Анна Федоровна подробно рассказала мне обо всем, причем я видел, что она гордилась своими учениками, их поведением и настойчивостью.

…А было так.

На первом уроке Анна Федоровна обнаружила, что Саша Орехов не пришел в школу, но до перемены не спросила, ожидая, что кто-нибудь из ребят скажет о причине неявки. Ученик он был исправный, и подозревать его в намеренном прогуле нельзя было.

С наступлением весны заниматься становилось все труднее и труднее. Ребят отвлекала высохшая площадка возле школы, многие из них поглядывали в окно и плохо слушали урок.

А дни стояли ясные и теплые. С юга прилетело много птиц; скворцы разместились в приготовленных домиках и целый день пели; пролетали гуси, лебеди, журавли, утки. Все это было интересно ребятам, и Анна Федоровна скрепя сердце выговаривала им:

— Не вертитесь… В классе нужно слушать урок, а наблюдать за птицами в другое время… Из окна вы ничего не увидите…

Во время перемены и классы и коридор опустели. На поляне мальчики и девочки разделились: одни играли в лапту, другие в «классы». Анна Федоровна из своей комнаты видела, что среди играющих не было Вани Пояркова и Гены Речкина. Это показалось странным. Ваня, Гена да еще Саша Орехов всегда были зачинщиками всяческих игр. Она тихонько открыла дверь и увидела ребят у окна.

— Вы что же не играете? Эта перемена короткая…

— Не хочется… — как-то подавленно ответил Ваня.

— Сашки нет… — открылся Гена.

— А почему его нет? — спросила Анна Федоровна.

Ребята не знали.

— Он ведь далеко живет от нас, — сказал басовито Ваня. — Может, дома что случилось… После уроков сходим…

— Обязательно сходите, он ваш товарищ… А сейчас выйдите хоть на крыльцо, дверь откройте, пусть классы проветрятся. Сегодня тепло…

…После уроков ребята забежали домой, оставили сумки с книгами и отправились к Саше. Он жил почти на краю рыбачьего поселка. Маленькая избушка их стояла окнами на полдень и казалась веселой. На углу, под крышей, был прибит скворечник — это Сашина работа, — и поселившийся в нем хозяин распевал на все лады, надувая искристую шейку и поднимая нос кверху. Ребята с завистью посмотрели на скворца, в их скворечниках еще не поселились гости.