Илья Миксон - Обыкновенный мамонт

Какая может быть у рыбы слизь? Рыба одета в чешую. Чешуя вроде богатырской кольчуги — холодная и гладкая.

Серёжка наклонился над ванной и ухватил рыбу, но она выскользнула из рук. На ладонях осталась липкая слизь.

«Чудеса!» — подумал Серёжка и вдруг понял, что это не простая рыба, а золотая.

От этой догадки его в жар бросило. Золотая рыбка! Это лучше лотерейного билета.

Олег из соседнего дома по лотерейному билету выиграл парфюмерный набор. Вернее, не Олег выиграл, а его отец, и набор достался матери. Сам Олег собирался выиграть подвесной моторчик для лодки, а когда выигрались духи и пудра, заявил, что «на худой конец парфюмерный набор — тоже хлеб».

С золотой рыбкой можно получить и парфюмерный набор, и моторчик, и всё-всё, что пожелаешь.

А чего Серёжке больше всего хотелось? Серёжка задумался.

Во-первых, надо попросить большую берёзу для Наташи Коновой.

Во-вторых, подарить севастопольскому Витке акваланг, а то он оглохнет насовсем.

В-третьих…

Пальцы левой руки собрались в кулак. Надо было придумать что-нибудь для деда и двух бабушек, и для Женьки, но Серёжка не умел дальше считать. Считать он умел до тридцати, больше даже. Да как правильно сказать: в-шестых? В-шестерых? В-шестьих?

Чего же ещё больше всего на свете хочется?

Вырасти скорее. Стать лётчиком, моряком и артиллеристом. А ещё лучше — зенитчиком: шпионов ракетами сбивать.

Ухватив рыбину поближе к жабрам, Серёжка благополучно перенёс её в таз.

— Опять трогаешь? — прикрикнула из кухни мама. — Оставь рыбу в покое и гулять иди. Ты слышишь?

— Ага, — отозвался нехотя Серёжка и приподнял голову золотой рыбки.

Толстые губы горестно и беззвучно задвигались. Серёжка наклонился и прислушался. Нет, не разобрать ни слова. А может быть, полагается первому заговорить?

— Золотая рыбка, — тихонько позвал Серёжка и опять приблизил ухо.

Рыба молчала.

Он стал вспоминать, как это всё делается в сказке.

Оказывается, начинала разговор в таких случаях золотая рыбка. Сейчас она молчала, наверное, потому, что никуда её не могли отпустить…

— Рыбка золотая, — горячо зашептал Серёжка, — ничего мне не надо, никакого откупа. Сделай только море!

Тут он до конца вспомнил историю про рыбака и рыбку. Сперва старик бесплатно отпустил рыбку в море. «И сказал ей ласковое слово». А впоследствии рыбка не откупалась, а помогала доброму старику, просто, по-человечески.

— Ты всё ещё в ванной?

Эх, не знает мама, что в эту минуту в Серёжкиной душе творится!

— Иди сюда, мальчик к тебе пришёл.

Мальчик оказался Олегом.

— У меня золотая рыбка есть! — похвалился Серёжка.

Глаза Олега загорелись.

— Где?

Серёжка повёл его в ванную. Там уже была мама. Она принесла зачем-то кухонный нож с толстым черенком и выложила на решётку одну рыбину.

— Золотой линь, — с ходу определил Олег. Он здорово разбирался в рыбах. — Изжарить — так очень вкусно получается.

— А мы её сейчас и пожарим, — сказала мама. — Усыпить её только надо раньше.

Мама вдруг принюхалась, крикнула: «Молоко!» — и убежала к плите.

— Помочь, что ли? — Олег обрадовался, что может показать свою умелость, и взял нож за кончик лезвия.

Серёжка, не раздумывая, согласился. Ему ещё никогда не приходилось видеть, как усыпляют рыб.

Олег поднял на ладони линя и коротко, сильно ударил черенком по плоской голове.

— Первый готов! — И опять ударил черенком. — Второй готов!

Серёжка бросился спасать свою золотую рыбку.

— Подержать хочешь? Ну держи. И-эх!

Золотой красавец задёргался в Серёжкиных руках. Упругими волнами пробежали от головы к хвосту судороги. В золотой груди, прямо под пальцами, что-то отчаянно забилось.

«Сердце!»

Серёжка онемел. Внутри сделалось холодно, будто проглотил большой кусок льда.

Сердце золотого линя ударилось ещё раз, другой и остановилось.

— Третий готов.

Выронив мёртвого линя, Серёжка кинулся вон, вбежал в комнату, упал на диван и разрыдался. Он ещё никогда не плакал такими слезами. Впервые в его руках, при его участии оборвалась жизнь. Рыбья, но — жизнь! И это было ужасно, чудовищно, несправедливо.

Пришёл Олег, за ним — мама.

— Ты чего? Ты чего? — допытывался Олег.

Мама лихорадочно ощупала сына с ног до головы.

На Серёжке не было никаких ран. Снаружи.